Тропик Канзаса

– Однако на самом деле я пришел поговорить с тобой не об этом. Вот какая у меня проблема. Проклятые «Маски» выгнали меня из моего собственного дома. Захватили станцию. Заявили, что это очень важно для народа. На самом деле это очень важно для моих личных доходов. А я-то думал, что нынешний режим плохо защищает права собственности. Теперь мне достается с обеих сторон! Это очень хреново! Ты должен помочь мне вернуть станцию. А «Маски» могут оставить себе свой канал.

Сиг проворчал что-то невнятное.

– Я возьму тебя в долю, – продолжал Уокер. – По-честному. Например, пять процентов.

Сиг молча усмехнулся.

– Честное слово, ты даже не представляешь. Эта штука только начинает раскручиваться, и впереди нас ждет солидный куш. У всех глаза вылезут из орбит. Это самая настоящая зараза. Все содержание СОВЕРШЕННО бесплатное. Деньги мы зарабатываем на рекламе, на видеодисках, на комиссионных по переводу «белого шума», на размещении продукции. И вот, когда полетело дерьмо, смотри, что получилось. У кого самое выгодное положение для того, чтобы зарабатывать на революции, как не у вашего покорного слуги, твою мать?

– Вот только станции у тебя нет, – заметил Сиг.

– Совершенно верно, – согласился Уокер. – Я знал, что могу рассчитывать на тебя.

– Послушай… – проворчал Сиг.

Послышались шаги возвращающегося охранника.

– Завтра, – поспешно промолвил Уокер. – Я верю в Донни Кимоу. Повтори эти слова самому себе, когда будешь сегодня засыпать. А когда ты выйдешь на свободу, ты будешь знать, что делать.

Сиг в этом сомневался.

105

Таня очнулась в помещении, полном солнечного света. В старой комнате. Такой, какие были в доме бабушки, но только пахло здесь скорее как в больнице. На стене висел натюрморт с цветами.

Таня лежала в кровати, укрытая толстым одеялом. Ноги ее были чем-то обернуты, чем-то влажным, и болели. В вене торчала игла капельницы.

В окно виднелась высокая передающая антенна. Сплошь металлическая, выкрашенная секциями в красный и белый цвета, наверху сгрудились большие коробки и тарелки. На антенне сидели не меньше сорока стервятников, наблюдающих за городом, уже насытившихся накануне, но готовых снова отправиться на пиршество.

Утро было чистым. У Тани горели ноги, но рассудок прояснился.

– Эй? – окликнула она.

– Здравствуй, моя хорошая, – произнес рядом с ней голос, знакомый голос.

Почувствовав, как ей на руку легла ладонь, Таня обернулась и увидела, что все происходит наяву.

Рядом с ней сидела мама. Усевшись в кровати, Таня протянула к ней руку.

– Полежи, полежи, – сказала мама, кладя ей руку на плечо. – Тебе нужно отдохнуть.

– Как ты сюда попала? – спросила Таня.

– С твоей помощью, – ответила мама. – Твои друзья из Айовы – они вытащили меня из дома Бошвитца, меня и еще двух задержанных, и привезли нас сюда, два дня в пути на машине.

– Мои друзья? Но я думала…

– Они сказали, что пытались связаться с тобой, после того как проверили твой рассказ, но не знали как. Сказали, что всем нам надо отправиться в Новый Орлеан и готовиться к главному дню.

Таня не сдержалась, и чувства выплеснулись из нее. Схватив маму за руку, она прижала ее к груди, смеясь сквозь слезы, капающие на ярко-красный лак на ногтях у мамы. Мама нагнулась, осторожно, чтобы не задеть трубки капельниц, и впервые крепко прижала к себе дочь.

Через несколько минут в палату заглянула еще одна женщина, чтобы проведать Таню. Одета она была скорее как мотоциклист, чем врач, но сказала, что она медсестра. Женщина улыбнулась, увидев трогательную сцену свидания.

– Как она себя чувствует? – спросила она.

– Просто отлично, – ответила мама. – Но в будущем, вероятно, ей придется носить только длинные брюки.

Мама откинула одеяло, и Таня увидела шрамы, пока медсестра меняла повязки. Она подумала было о том, чтобы пошутить насчет липосакции[46], но передумала.

– У нас здесь что-то вроде полевого госпиталя, – объяснила медсестра. – Только самое необходимое. Пластическую операцию вам придется делать в другом месте. Боль не беспокоит?

– Где я? – спросила Таня.

– В Байуотере, – ответила медсестра. – В демилитаризованной зоне. Здесь нас не трогают.

– Точно, – сказала Таня. – В рамках соглашения о прекращении огня.

– Так на бумаге, – сказала медсестра. – Но, судя по тому, что произошло с вами, соглашение больше не соблюдается.

Мама кивнула, не скрывая своей тревоги.

– Это я во всем виновата, – сказала Таня, вспоминая во всех подробностях, откуда у нее шрамы. – Вероятно, за мной следили, а я привела прямиком к тем, кто им был нужен.

– Все в порядке, – сказала мама, – так, как лгут любящие родители.

– Что случилось с остальными? – спросила Таня.

– Пока что мы не знаем, дорогая, – ответила мама. – До сих пор ждем известий.

* * *

Клод появилась минут через сорок пять.

– У вас все в порядке, – сказала она. – И вы поступили совершенно правильно.

– Я рада, что вы так думаете, – сказала Таня. – Потому что обратной дороги нет.

– Это мне прекрасно известно, – согласилась Клод. – В жизни можно двигаться только вперед. К обновленной реальности.