Тропинка в дивный сад

От спеси, от гордыни – от пороков —
Не убежать нам в первозданный лес.
В отечестве не может быть пророков,
А вот пороки щедро дарит бес.

Быть может, наши души обветшали,

И мы, еще не осознав того,
Покрылись злобой, как железо ржавью,
И клич забыв: «Распни! Распни Его!»,

Смиренно лжем и ложно обвиняем,

Смиренно просим сыра пожирней,
Смиренно бьем, смиренно отнимаем
У ближнего тарелку постных щей.

Испив из чаши гнева и печали,

Все дальше мы от праведных небес.
А сердце – сердце, словно в день начала,
Все ожидает сказок и чудес.

«Я верую, я знаю, я дышу…»

Я верую, я знаю, я дышу,
Когда слова в простой узор вяжу.
Так – в казино картежнику игра,
Так – наркоману колкая игла,

Так – двум влюбленным жаркая кровать,

Так мне – очей бессонных не смыкать
До петухов – от ночи до утра,
Держа на остром кончике пера

Все чувства, весь рассудок, весь азарт;

И жизнь тасуя, как колоду карт, —
Искать в ошибках – сладость, в счастье – боль,
И раны растравлять, и сыпать соль,

И слезы лить, и сеять звонкий смех,

И нежность разделить – одну на всех,
И, спрятав сердце, душу растворить,
И все сказать, и тайну не открыть,

И за семью замками до конца

Стеречь огонь поэта и творца.
Когда мечтаю и когда пишу,
Я – бог, я – бес, я – балаганный шут.

«Это так неизбито…»

Это так неизбито:
Затменье, зачатье, рожденье.
Из души или быта
Является стихотворенье?

Иль на сердце внезапно

Небесная падает влага?..
Отчего вдруг – без залпа —
Стреляет и жжется бумага?

Не узнать нипочем:

Как, откуда слетаются строчки,
Озаряя огнем
Беспокойные темные ночки.

Только это старо,

Словно космоса тайное знанье.
И выводит перо
То, чему не отыщешь названье…

«Как смертнику – воли, голодному – хлеба…»

Как смертнику – воли, голодному – хлеба,
Так мне не хватает огромного неба,
Так мне не хватает размашистых крыльев,
Бескрайнего поля и ветреной силы.

Как моется лапкой котенок спросонок,

Так я очищаюсь —
незнаньем законов.
Сметая приличья, взлетаю —
и снова
Держусь отрицаньем
запретного слова.

Как небу нужны облака и просторы,

Как снежным лавинам – высокие горы,
Как нужен ребенку пружинистый мячик,
Так песне моей – и молитвы, и плачи.

«И только высокое небо…»

И только высокое небо,
И в небе большом облака…
А все остальное – как небыль,
Времен истончает река.

И только простор поднебесья,

Где душам, как птицам, лететь.
Пусть жизнь – невеселая песня.
Но все же – как хочется петь!

«А я давно уже не та…»