Тропинка в дивный сад

Нет, мы не повинны, конечно, с тобою:
Так звезды сложились и солнце с луною,
Так встали планеты в шеренгу беспечно.
А мы – не планеты, а мы – человечки.

И там, среди звезд, на места наши – вето.

Мы бродим в потемках по белому свету,
По разным углам – мы уже не знакомы,
И ветер гуляет в заброшенном доме.

«Не изумруды, лалы и сапфиры…»

Не изумруды, лалы и сапфиры —
К твоим ногам бросаю струны лиры.
Пускай дрожат, изодранные в клочья,
Тебя воруя для бессонной ночки.

Пускай звенят до самого рассвета,

Сметая и границы, и запреты.
Пусть до утра рыдают, не смолкая,
И свет, и боль до плоти обнажая.

Взойдет заря, окрасив веки синью,

И лира-плач навек тебя покинет.
Но ты поймешь, до двери провожая:
И свет горит, и боль еще живая.

«Помолчи, луна-разлучница…»

Помолчи, луна-разлучница,
И о том не говори,
Как устало сердце мучиться
От заката до зари.

Помолчи, луна-печальница.

Диск твой – плаха иль костер?
Это ж надо – так отчаяться,
Чтобы душу – под топор!

Помолчи, а утром ясное

Солнце медленно взойдет.
Жизнь – она всегда прекрасная.
Лишь порой наоборот.

«За это прекрасное лето…»

За это прекрасное лето,
За лето прекрасное
Плачу неразменной монетой
И бывшею сказкою.

За этот ручей и каналы,

За белое облако
Я душу слегка растоптала
И спрятала в войлоке.

Пускай отдохнет и наплачется

В покое таинственном.
Жизнь – слезы, любовь и чудачества.
И выбор – единственный.

По русским пословицам

Во пиру чужом похмеляться, пить —
Все равно для всех нелюбимым быть.

Ибо пир – не твой и расклад не тот.

Да и на пирог зря раскроешь рот,

Если крошек горсть иль собачья кость —

Все врагов твоих вызывает злость

Или зависть,

что, впрочем, все равно…
Нелюбви не пей горькое вино.

Быть женщиной

Быть женщиной – и, значит, быть актрисой,
В любой момент идти на компромиссы,
Играть – и страстно, и самозабвенно.
И жить в плену. И воспарить над пленом.

Игрушкой быть и игроком – все вместе.

Задорно врать и много сеять лести…
Иначе – нет, не выжить в битвах грозных.
Такая вот, увы, у жизни проза.

«Вбираю мгновенья и слухом, и зреньем…»

Вбираю мгновенья и слухом, и зреньем,
И клеточкой каждой израненной кожи —
Летят они, словно бы сна дуновенья,
Летят, друг на друга ничуть не похожи.

Но каждое что-то мне все же приносит,

И каждое что-то меняет в сознанье.
Так мир обновляет пришедшая осень,
Так город растет с каждым с выросшим зданьем.

И я вроде та же – и вовсе не та же

В любую минуту, секунду, мгновенье.
А Бог милосердный, конечно, подскажет,
Что надо душе для ее возрожденья.

«От спеси, от гордыни – от пороков…»