Спешит по улице невзрачнойлюбовник старый и красивый.Полночный поезд новобрачныйплывет в тоске необъяснимой.И. БродскийУложены вещи. Закрыт саквояж.Вот-вот и помчит на вокзал экипаж.Под бледной рукою трещит телефон…– Я Вас не прошу прибывать на перрон.Почтовые карточки примет каминохотней, чем их посылал господин.Кривится сквозь тюль золотая луна,о да, обновится не только она!Перчатки и шляпу, на лестницу – вон,отель Ваш тесней, чем купейный вагон!Вернуться сулит дождевая вода?Нет! Сердце стучит, что те-перь на-всег-да!
Дорожные строки
Жигой[6] скачет по рельсам в потемкахжелезная клеть-колыбель,порастекся туман, как кисель,у соседа в руках газетенкаопускается низко-низко,и всем спится, ведь путь не близкий —больше дюжины станций по списку.В словаре, что пылится на полке,мудрость есть о работе и волке,слово первое, вечноегреет душу беспечнуюи – с почтеньем к разумному волку!Заведу-ка я лучше котенкаот рыжей-прерыжей киски,сошью ему килт и кошель,все прескучные дни неделимы будем плясать и пить Whisky,пошла на фиг моя работенка —беспросветная канитель!От заботливой, щедрой хозяйкикошка сдуру ушла в попрошайки,но одумалась кошка,поскитавшись немножко,и вернулась на службу к хозяйке.
Кукла
В пальцах цепких паутинымир чердачный предстает,и подробности картинылуч случайный узнает.Вот в чумазую ладошкуКукла шепчет понарошку,грустно шепчет, ротик вкось:– Нынче платье порвалось…Все игрушки заводныеслопал старый Чемодан,на гвозде Часы немыене от Charles-Henri Meylan[7].Не спалось и не игралось,Ветер выдернул засов,и Луна не задержалась,укатила колесо.А вчера была здесь Кошка,грызла клоуна Антошку,зимовал он на полу;деревянные – в углуСани сохлые трещат,в самоварный бок глядят,только Он совсем потух,наглотался дохлых мух.Наш приют глухой и пыльныйбудоражит ор Кота:«Эй, проснись, шалаш утильный,здравствуй, домик – сирота!»Не от стужи сердце сжалось,бедный мартовский вертеп[8], —тьма неведенья досталасьна замену темноте.