Тропой мужества

  Один из танков остановился и выстрелил. Снаряд прошелестел выше капонира, но почти впритирку, да так что Куралов почувствовал теплую волну, толкнувшую его сверху. Разрыв вспух далеко позади. Танк взревел и рывком продернулся вперед. Еще выстрел. Разрыв встал почти рядом. Одновременно пулеметная очередь взрыла бруствер траншеи, и Максим решил не дразнить судьбу, вернувшись в капонир.

  Четыреста метров...

  Пушки арт-капониров открыли частую стрельбу. Подбили еще четыре танка. Один задымил, три просто встали с перебитыми траками. Но экипажи их спешно покинули. Пулеметчики тут же сконцентрировали огонь по ним.

  Неожиданно вскрикнул Гаврилов - второй номер первого пулеметного каземата. Максим заглянул в каземат. Гаврилов весь заляпанный кровью тормошил пулеметчика Зимина. У того в затылке была дыра. Очевидно пуля прошла через прицельный проем и попала в лицо сержанта. Бойцы помогли снять убитого с сидения и положить его на пол в углу.

  - Вот и отвоевался Ванька, - вздохнул Гаврилов, снимая пилотку с головы.

  - За пулемет, боец, - распорядился Максим. - Потом помянем, если время будет.

  - Отходят! - закричал сержант, отрываясь от перископа. - Немцы отходят!

  - Дай-ка, - выкрикнул Максим, подскакивая к системе наблюдения.

  Лейтенант провел перископ туда-сюда. Танки пятились. Перед капонирами осталось семь подбитых танков - один Т-4 и шесть Т-3. Четыре из них сильно чадило, остальные стояли, понуро опустив ствол. Их бы попытаться поджечь, чтобы ремонтным подразделениям немцев веселее было с ними возиться. Кроме того, в дополнение к двум подбитым в первом бою 'ганомагам' добавилось еще три. По живой силе - сколько вражин в утиль списали сосчитать трудно - тушки мёртвых немцев разбросаны по полю. По самому минимуму около двух взводов. Плюс экипажи танков. Не уверен, что кто-то из них добрался до своих живым. По танкистам бойцы стреляли с особым энтузиазмом, выполняя инструкции лейтенанта.

  'По твоему совету кстати'. 'Это азбука войны, - ответил Маргелов. Эта война манёвренная. Война техники. Поэтому летчики, танкисты, водители, должны уничтожаться в первую очередь, особенно летчики и танкисты. Их подготовка долгая. Очень долгая'. 'Я понимаю'.

  Бойцы и артиллеристы тем временем весело обсуждали бой. Скоротечный? Да ну! Часы у лейтенанта имелись. Глянув на показания - изумился. Час? А показалось больше. Намного больше.

  Некоторые бойцы от впечатления закуривали прямо в каземате, причем руки нервно подрагивали, выдавая отпускающее их напряжение боя.

  Горохов тут же выгнал всех наружу.

  - Офонарели, бойцы?! Эй, на приводе, - крикнул он в подвал, - а ну шибче крути ручку!

  - Товарищ лейтенант! - крикнул боец, вбежавший в капонир. - Там...

  Доклад бойца сбил приподнятое настроение. У группы прикрытия имелись потери - одни убитый один тяжелораненый и три с легким ранением. Убитого занесли в каземат. Положили у стены рядом с пулеметчиком. Укрыли плащом.

  Лейтенант забрал у них красноармейские книжки. Перелистал. Сержант Зимин Иван Кондратьевич, семнадцатого года рождения, рабочий, беспартийный. Рядовой Васин Дмитрий Николаевич, шестнадцатого года рождения, рабочий, беспартийный.

  Поступили доклады с капониров. Там тоже имелись убитые и раненые.

  Легкораненых перевязали. С тяжелым было труднее. Санитар только руками развел.

  - Я ничего не могу поделать, - сказал он, отведя лейтенанта в сторону. - Осколок в груди. Мы его перевязали, но толку, внутреннее кровотечение мне не остановить.

  - А если осколок достать?

  - Нечем доставать, - помрачнел санитар. - Парня в госпиталь надо срочно, но не довезем...

  Последние слова он произнес почти шепотом. Куралов кивнул, и направился к раненому. Боец был в сознании. Дышал тяжело, с хрипом. Максим сел рядом, взял красноармейца осторожно за плечо.

  - Все хорошо будет. Все хорошо... - больше выдавить из себя лейтенант не смог.

  Боец вдруг обмяк и вытянулся. Глаза остекленели. Умер. Куралов почувствовал, как его накрывает волна горя. Но его вдруг как током ударило, и напряженная волна двинулась вверх, к голове. А когда она докатилась... сознание погасло, а потом взорвалось мириадами ярких звезд. И нестерпимой болью.

  Невозможной.

  Невыносимой.

  И вдруг все стало как прежде. Боль ушла мгновенно, лишь осталась выступившая испарина. Максим вытер лицо лукавом. Потер глаза и мелко моргая осмотрелся. В каземате кроме тел погибших никого не было. Санитар с ним не пошел, вернулся в центральный.

  - Чт-т-то это было? - тихо заикаясь спросил лейтенант.

  'Это - прививка от слабости, - сказал гость. - Я показал тебе смерть. И как я ощущаю её каждый раз'. 'Но зачем?' 'Чтоб твои бойцы видели не тряпку, а командира, сделанного из стали! - ответил Маргелов. - Негоже им видеть твои слезы сейчас'. 'В твоём будущем все такие жестокие и циничные?' 'Считай как хочешь. Но это и твоё будущее. Мы все делаем своё будущее. Здесь и сейчас'. 'Ну да, а немцы мне мешать не будут?' 'Вот и сделай, чтобы они не смогли помешать. НИКОМУ!'. 'Да, ты прав, извини... просто я никогда так близко смерти не видел'.