Тропой мужества

  - Ты понимаешь, командир, что мы все тут смертники? - зло сказал Горохов. - Не смотри, что они все молодые. Они все понимают. Мои товарищи будут тут погибать, а я жить? Ты понимаешь, командир, я не могу их бросить? И, это все, - он ткнул в тетрадку, - я считаю полной ерундой, если не диверсией. Но мнится мне, командир, что с головой у вас просто не все в порядке. Испугались, или контузило вас сильно, и напридумывали всякого... я прав?

  - Ты не представляешь, сержант, насколько ты прав! - тихо и страшно зашипел лейтенант не своим голосом.

  Максима вдруг отодвинуло. Резко, мощно. Неожиданно он понял, что смотрит на Горохова будто бы через собственный затылок. Но лицо сержанта он видит ясно. Его тело схватило сержанта за грудки и приподняло. И он что-то произносит. Медленно. Грозно. Смысл слов почему-то Максиму непонятен. А вот сержанту... мимика Горохова менялась быстро - сначала вспышка злости, мгновенно сменившееся изумлением, которое перетекло озадаченностью, следом пришел испуг. Проняло сержанта до самых 'печенок'.

  - Ты понял приказ, сержант?! - донеслось до Максима. И это он сказал? Даже не вериться что умет так...

  - Понял, товарищ лейтенант, понял - прохрипел Горохов. - Отпустите...

  Максим поставил сержанта и отпустил. Тот поправил гимнастерку и посмотрел на лейтенанта.

  - Что это было, командир?

  - Внушение приказа!

  - А-а-а...

  - Повторить?

  - Не надо! - быстро ответил Горохов. - И так чуть не обделался.

  - То-то! Это правда, Михаил Савельевич, - устало и спокойно сказал Куралов. - Просто прими как правду.

  Послышался взрыв, следом бьющий по нервам вой. Это значит, что немцы вызвали авиацию. И вот она прилетела...

  - Воздух! - скомандовал лейтенант в амбразуру. - Всем укрыться в капонире! Сержант, проследи.

  - Есть! - и Горохов шустро выскочил из каземата.

  Как там, в соседних бункерах? - мелькнула мысль, но дальше стало не до неё. Инстинктивно вжался в бетонную стену. Бум! Мгновенно воздух наполнился пылью. Бум! Через щели и отдушины сразу нанесло гари. Стало трудно дышать. Что там вентиляционный? Тоже в угол забился? Бум! Бум! Разрывы вставали рядом. Бум! Бум! Бум! Серия разрывов слилась в сплошной гул, раздирающий перепонки. Сколько там штурмовиков кинули на всего четыре полукапонира? Полк? Два? Сильно немцы на нас обиделись! Бум! Бум! Бум! Бойцы в коридоре раззявили рты, будто в немом крике. Взрывы прерывают противный вой пикировщиков. Дрожит земля, гудит бетон. По спине вновь струился холодный страх. И его не в силах побороть. Ноги и руки подрагивают, но не отнимались как раньше. Привык? Как к такому привыкнуть? Буммм! Капонир загудел словно колокол, и тряхнуло так, что лопнули все лампы освещения. Прямое попадание? Похоже. Но бетон выдержал. Только люди в капонире превратились в снулых рыб. Красноармейцы беззвучно разевали рты, трясли головами, держались за головы, уши. Весь личный состав капонира контузило одновременно. Все на какое-то время оглохли. Кого-то вывернуло недавно съеденным. Кто-то в голос крыл матом этих летучих гадов, обещая засунуть их бомбы им в задницу...

  Рев прекратился внезапно, только слышалось гудение самолетов. Все?

  - Заменить лампы! - скомандовал Максим.

  Только он приподнялся, как вой пикировщиков возобновился. Бум! Бум! Бум! Дадах! Что-то сильно взорвалось. Но не рядом. Где-то вдали. Это что...

  Куралов вскочил, предчувствую беду, и кинулся в центральный каземат. В сумраке его встретили тревожные взгляды бойцов каземата. Что же там взорвалось?

  Быстро приведя перископ в рабочее состояние, Максим развернул оптику на южный бункер. Бум! - полыхнул разрыв, закрывший пулеметный полукапонир. Пришлось ждать пока развеется дым и осядет пыль. Цел? Вроде цел! Бум! Бум! Только бы оптику не повредило! Развернул перископ на другие капониры. Артиллеристский, тоже стоит целехонек, а северный...

  Северный пулеметный полукапонир зиял проломом. Взрывом куски бетона раскидало довольно далеко. Из амбразур вырывалось пламя, выплескивая ввысь черные клубы дыма. Вспышка! - еще одна бомба разорвалась рядом, мгновенно рассеяв клубящуюся копоть и погасив пожар. Через мгновение дым пошел вновь, но огня без огня.

  Лейтенант окаменел. Одно, черт возьми, попадание и разом не стало двадцать пять человек. Подступил комок к горлу. Защипало глаза. Максим с трудом удержался, чтобы не заплакать. Нельзя показывать слабость. Нельзя. Прав, гость, прав. Но как же это...

  - Что там, командир? - тихо спросил Горохов.

  - Северный взорвался. Прямое попадание.

  Новость потрясла бойцов. Они сняли каски и угрюмо молчали.

  - Связь с капонирами! - резко приказал лейтенант. - И вставьте лампы! Сержант, обеспечить!

  Пока связист вызывал капониры, мысли мелькали каруселью вопросов. Что за бомбу немцы скинули на бункер? Детонировали боеприпасы? Но там кроме патронов взрываться нечему. Или бетон капонира был недостаточно крепок? Строители что-то не так сделали? Место непроармировали, например? Или первое попадание еще при первом налете сильно ослабили бетон, а вторая бомба попала туда же? Или все факторы сложились в один никем непредусмотренный? Можно гадать долго.