Тропой памяти (СИ)

Они были совсем непохожи на иртха, эти странные, призрачно-тонкие создания, в чьих широко распахнутых глазах плясали блики огня, охватившего бревенчатые стены. Рассыпается золой в горсти затейливое деревянное кружево, векам горячо — это неостывший пепел сожженного дома оседает на ресницах… а, может, слезы? А они все идут и идут, и ледяная сталь доспехов вскипает в отблесках пожара…И так странно бездушны отточенные движения смертоносных клинков: ни ярости, ни мрачного торжества, ни хмельного упоения боем — ничего, лишь молчаливый спокойный расчет, скупые и безукоризненно точные взмахи, неизменно встречающие каждую новую цель. Алые капли на светлых клинках…

Им нечего было противопоставить этой силе. Им, ни разу не державшим в руках оружия, не знающим, что такое причинять боль. Мощный удар, почти ломая пальцы, выбивает из руки неумело сжатый меч и следом — длинный нескончаемо долгий высверк отраженного пламени и вспышка боли. Тонкая рубашка, косым ударом рассеченная на груди, мгновенно тяжелеет от крови. Тело еще оседает в дымящуюся траву, а безжалостное лезвие продолжает свой путь, подобно порыву ветра в сухих стеблях тростника: падающие изломанные фигуры…искорки жизни, гаснущие в золоте глаз — точно неверное отражение звезд в стылом омуте подергивается рябью…Пепел и кровь… Зарево пожара неровным багрянцем красит мертвые лица, и кажется, что все это — неправда, не всерьез: в широко распахнутых глазах — ни боли, ни страха, лишь непонимание да какая-то полудетская обида…Повисший в воздухе вопрос, так и не высказанное, запоздалое: «за что?». Жаркие веселые язычки пожирают страницы, пляшут в осколках лопнувших витражей… И лишь одно-единственное, пронзительно-яростное лицо, бездонные сухие колодцы зрачков, впитавших чужую боль. Мрак сгущается за спиной и нетронутая кровавыми отблесками тень похожа на сложенные крылья, искаженное мукой лицо — белый клин меж потоков черных волос. Волны силы расходятся от одиноко стоящей на пепелище фигуры, точно во все стороны тянутся нити, пытаясь сплести невидимый щит…уберечь то, что еще осталось…

Испуганная малышка посреди разбросанных искалеченных тел прижимает к груди маленькую ручку с не по размеру широким золотым браслетом, точно боится уронить последнюю вещь, что хранит родное тепло… Закованная в сталь высокая фигура склоняется, заслоняя собой свет пожара, и требовательно протягивает ладонь — «пойдем». Безлико-прекрасные черты…упертый в землю окровавленный клинок — всполохи на лезвии.

— Не бойся. Я не трону тебя.