Тропой памяти (СИ)

Радбуг же, видевший ситуацию чуть дальше собственного носа, ленивого спокойствия начальства не разделял. Отлично понимая, что, в случае насильственной гибели командира, будет ожидать его самого, бывший пограничный страж неотлучно находился при Горбаге, отслеживая направленные в его сторону жгуче-ненавидящие взгляды, с й'тангом не расставался ни на миг и чуть что — напрягался подобно натянутой тетиве. С Ранхура Десятый Назгул глаз не спускал, даром что маленький степняк оставался в десятке единственным, кто не лелеял мыслей о расправе над моргульцем и его прихвостнем — чтобы размахнуться ятаганом, нужно время, зато короткий кинжал лучника — то, что надо для бесшумного сведения счетов. От тревожной бессонницы и вечного напряжения недавний тиран стал еще злее, все более напоминая угодившего в ловчую яму пещерного медведя. Поэтому когда вдали, сквозь немолчный гул шиверы, неожиданно раздался негромкий треск веток, Радбуг дернулся как от удара, дико вытаращив глаза, казалось, будь у него шерсть — и та поднялась бы дыбом на загривке. Ятаган вылетел из ножен со скоростью молнии. Треск повторился, на этот раз — чуть ближе. Горбаг хищно втянул воздух.

— Тарки… ну, наконец-то… — довольно прорычал он, жмурясь в предвкушении драки и обернувшись к замершему в ельнике десятку, прошипел:

— Ну и че, долго будем стоять? К бою, уроды!

— Дзарт-кхан… — вкрадчиво подал голос осмелевший Рагдуф. — Это не тарки… Я бы услышал, большой отряд бесшумно не ходит. Это какой-то одинокий бродяга, скорее всего из местных, и если сидеть тихо, то он нас попросту не заметит…

Но тут его речь прервал хлесткий подзатыльник.

— Молчать! Поучи меня еще, недоносок! — с этими словами Горбаг схватился за эфес, и Рагдуф еле успел отскочить с пути описавшей сверкающую дугу острозаточенной стали. Не обращая внимания на потихоньку сжимающееся вокруг кольцо, десятник шагнул к картографу и тут бы не избежать бессмысленной резни, как вдруг в шершавом лабиринте древесных стволов показался одиноко бредущий сухну в простой домотканой одежде. При виде дюжины вооруженных орков, бедняга замер на месте, разевая рот, точно вытащенная на берег рыба, старательно попятился, после чего развернулся и кинулся наутек, высоко подбрасывая ноги и крича — не то проклятия, не то мольбы духам. Ранхур молча выдернул из-за спины стрелу, небрежным жестом бросил ее на тетиву и, почти не целясь, вскинул анхур, но когтистая лапа десятника с размаху ударила по руке, держащей лук.

— Не стрелять, гнида! Он — мой! — пылающий безумием и злобой взгляд штрафника-моргульца, точно плетью, хлестнул маленького стрелка.

— За ним!!! — взревел Горбаг и первым рванулся в погоню. Верный Радбуг, решив не отставать от своего хозяина ни на шаг, помчался следом и вскоре скрылся из виду меж деревьев. Растерянный и встревоженный десяток выжидательно устремил взгляды на Рагдуфа — все-таки после десятника второе лицо в группе — но тот лишь обреченно кивнул, и, придерживая бьющую по ногам сумку с картами, побежал по тропе догонять Горбага. Сообразив, что дело-то и впрямь попахивает таингуром, ребята молча последовали за ним, при этом догадавшись не ломиться по тропе, а рассредоточиться полукольцом с целью окружения вероятного противника.