Тропой смелых(изд.1950)

Оглядевшись, Дима залез на ближайшее дерево. Он ничего не увидел — горизонт застилала густая грязновато-серая дымка.

С какой же стороны ждать огня? Знают ли о нем ребята? Где они? А вдруг огонь там, около них?

Дима спустился с дерева и прислонился к стволу. Он почувствовал сильную слабость. Все мускулы тела мелко дрожали.

Надо итти. Все равно надо итти!

Дима пошел. Пересекая заболоченную низину, он заметил несколько водяных лилий, тех, что зовутся кувшинками. Он разулся, залез в воду и, ухватив крупный белый цветок, мирно покоившийся на широком круглом листке, потянул его к себе. Из воды показался длинный и гладкий, как тонкая резиновая трубочка, стебель, булькнули пузырьки, и вслед за стеблем вытянулся тоже длинный, но толстый, почти в руку, корень лилии. Мягкий и скользкий, он был пресным на вкус, но все же утолил немного голод.

Дима снова шел. Снова падал духом и вновь бодрился. Раза два ему слышались людские голоса и топот копыт. Шум проносился где-то в стороне и исчезал. Дима кричал, но безрезультатно. Он понял, куда спешат люди: на пожар. Скорее за ними! Пусть там огонь — он пойдет за ними. Там люди.

Спотыкаясь и шатаясь, Дима побежал на восток, куда умчались повозки.

Он бежал и шел, должно быть, долго. Стемнело, приближалась ночь. Дима горестно размышлял о друзьях. «Свинья я, а не товарищ! Подвожу всех!»

Небо стало бордовым. И не просто бордовым, как это бывает иногда на заре, а в какой-то неровной туманной колышущейся пелене. Дима подумал, что теперь можно увидев пожар, и, выбрав сосну повыше, полез на нее. Сучков внизу почти не было, пришлось лезть в обхват. Картина, которую он увидел с верхушки дерева, была одновременно очень красивая и страшная.

За переплетом черных ветвей, за зубцами торчащих сосновых макушек разлилась яркожелтая, с белыми переливами огненная кипень. Что-то металось там, ходило ходуном, и отзвуки глухого, протяжного стона ползли по-над лесом. Над разливом пламени клубился дым, и его грязные темные космы смешивались с тяжело плывущими белыми наслоениями.

Дым всползал все выше, желто-багровые отсветы колыхались по небу, и все небо окрашивалось в цвет густой, испорченной крови.

Дима смотрел на это зрелище, вытянув свою длинную шею, вцепившись пальцами в мягко качающиеся ветви. В нем смешались и страх, и восторг, и тоскливая тревога за друзей. «Я должен найти их хотя бы ночью!» решил Дима.

Он шел в сторону пожара, на зарево, таявшее в небе, но в лесу было темно и жутко. Он часто спотыкался и оступался в ямы.

Воздух наполнялся сухим зноем, словно кто-то толкал по лесу волны каленого ветра. По земле полз густой дым. В горле першило.

Вдруг Дима услышал какой-то крик. Он прислушался. Глуховатый женский голос протяжно выкликал какое-то одно слово, похожее на Димину фамилию.

— Я-а-а-а! — завопил Дима.

Крик повторился. Дима снова ответил, и вскоре к нему подъехала на тяжело храпевшей лошади какая-то женщина. Она слезла на землю, прихрамывая подошла к Диме и начала ворчливо выговаривать ему, словно своему напроказившему сыну:

— И где тебя, оглашенного, черти носят! Весь лес изъелозила, коня заморила! Запропастился не знаю куда! Чего молчишь-то? Влезай давай. Да не бойся, не кусается он, смиренный. От дыму это храпит…

Так она ворчала, а сама тем временем сильной своей рукой подсадила Диму, забралась в седло и, продолжая ворчать — теперь уже на коня, — пустила его рысцой в сторону пожара. Конь храпел, но не бился и послушно бежал вперед.

— Вожатый ваш искать-то тебя велел, — сообщила женщина.

— Какой вожатый? — удивился Дима.

— Ну, тебе лучше знать, какой. Известно, пионерский вожатый.

— Да с нами не было вожатого! Может, Лёнька?

— А мне откуда знать — Лёнька или Колька. Вот привезу — вы там и разбирайтесь.

Коня они оставили вдали от просеки и пошли вперед пешком.

Дима задыхался от дыма и зноя и, пройдя немного, остановился. Решиться итти дальше было трудно, но все же он решился. Там, впереди, хрустело и завывало и не смолкал какой-то шипящий свист, похожий на паровозный. Дима еще раз остановился, потому что итти вперед было просто очень страшно. И, может быть, он повернул бы назад, если бы не увидел людей — суетливые, озаренные светом фигурки, делавшие что-то, казалось, в самом огне.

Видеть их было отрадно и радостно. Прикрывая ладонями лицо, Дима двинулся на огонь.

Он вышел на просеку. Близко подступившее беснующееся пламя, гулкий шум, неясные в нем крики — все это ослепило и оглушило его. Небольшая головня, рассыпая искры, мелькнула перед глазами и плюхнулась рядом. Дима вздрогнул и сказал вслух:

— Трус!

Женщина подтолкнула его:

— Туда иди, — и махнула рукой вправо, — там они, приятели твои.

Дима пошел вправо, прижимаясь к тому краю просеки, что был подальше от огня. И вдруг он увидел Лёню и закричал тонким, сорвавшимся голосом:

— Ребята!..