Тропой таёжного охотника

Рогов внимательно выслушал историю с изюбром и дополнительно порасспросил: как убегал зверь, стукался ли рогами о деревья.

— Ты, паря, запомни: если зверь на виду, реветь в трубу ни в коем разе нельзя, — поучал старик. — Раз изюбр пошел на трубу, то он точно выйдет туда, откуда ревешь. Ему хоть десять километров — он все одно без ошибки найдет твое место.

Симов теперь и сам это хорошо знал.

— Так, говоришь, осел после выстрела и стукался боками о деревья? — переспросил Прокоп Ильич. — Ну, будь спокоен, завтра же будет наш, — обнадежил он. — У меня фартовее получилось. За вечер шесть лосей приходило, два быка были с коровами. Этих рогачей пожалел. А при луне приплелся бурун — прошлогодний сохатенок. Ну, пристрелил его наповал. Слыхал выстрел? Бычок невелик, а все ж с центнер мяса даст.

Разогревшись горячим чаем и печеной картошкой, Прокоп Ильич поудобнее расположился у костра и вскоре заснул.

Симов также последовал его примеру и устроившись между стариками, затих под своей шинелью.

Рассвет застал Уварова и Симова в сборах. Взяв Батыра на сворку, они отправились к месту вчерашнего происшествия. Заиндевевшие под утро заросли ерника сказочно разукрасились кристаллами льда и стояли, как вылитые из серебра.

Уваров, обеспокоенный таким похолоданием, предположил, что след зверя простыл и собака вряд ли возьмет его. Но Батыр рассеял это сомнение. Добравшись до места, где бык был ранен, пес натянул поводок и, принюхиваясь, потащил Симова. Гаврила Данилыч шел рядом, внимательно всматривался, но нигде не заметил ни капли крови, ни вырванной пулей шерсти.

— Ну, паря, однако, мимо пробросал, — веско заключил он.

Но Симов решил следовать за Батыром до конца и вскоре оставил старика далеко позади.

Поднявшись на вершину сопки, собака повернула и повела по каменистому горному отрогу. Километра через три Батыр снова свернул в седловину и так натянул повод, что захрипел.

Симов взглянул вперед и увидел, как изюбр соскочил с лежки и умчал в чащу. Батыр взвыл от ярости и, поднявшись на задние лапы, метнулся вперед с такой силой, что сбил лейтенанта с ног и едва не вырвался. Упустить собаку с поводком — значило послать ее па верную смерть; с длинным ремешком на шее Батыр неминуемо запутался бы в чаще и был бы убит разъяренным быком.

Симов подтянул к себе пса и отстегнул сворку. Батыр стремительно бросился за зверем и, через минуту догнав его, яростно залаял. Голос собаки слышался на одном месте. Олень не выдержал натиска и бросился назад своим следом. Послышался приближающийся треск кустарника и топот копыт. Изюбр выбежал на опушку в тридцати шагах от охотника. Прогремел выстрел. Бык сделал последний прыжок и тяжело повалился на землю. Следом выскочивший из чащи Батыр набросился на него. Пес отыскал на его плече рану и стал слизывать сочившуюся кровь.

Это был очень старый изюбр с толстыми, корявыми и короткими рогами. На шее, в темно-бурой гриве, попадались белые волоски. Серо-соломенный окрас спины переходил на боках в белесый.

Подвернув голову изюбра, охотник положил тушу на спину, привалил ее к колодине, затем сделал по животу продольный разрез и вытащил почти пустой желудок и залитый жиром кишечник. Левая почка оказалась простреленной еще вчера, и вся брюшная полость залита почерневшей кровью.

Обращали на себя внимание недоразвитые семенники быка. Они были мягки наощупь и заплыли жиром. Половая недостаточность у старого одряхлевшего оленя, прежде всего, выразилась в уродливой недоразвитости рогов. Эта физиологическая связь общего состояния животного с его рогами лишает больных и старых животных возможности производить потомство, так как быков с недоразвитыми рогами избегают оленухи, а более крепкие рогачи отгоняют их от коров.

С сальника и кишечника Симов набрал с полпуда внутреннего жира. Затем, завернув на крупе шкуру, вырезал полупудовый пласт подкожного сала. Весь этот жир он спрятал от собаки, заложив его в грудную полость зверя.

Голова старого изюбра с недоразвитыми рогами.

Старики давно ждали возвращения лейтенанта. Когда он подошел к табору, они в третий раз разогревали чай и поджаренные в сохатином сале куски печенки.

— Вот те на! Поздравляю с первым ревным изюбром, — сказал Рогов и пожал окровавленную руку охотника. — А меня Гаврила уверил, что зверь ушел без раны…

Старики тут же заседлали лошадей, приготовили переметные сумы и веревки для вывозки мяса. Рогов расспросил, где лежит изюбр, и, вскочив в седло, тронул коня. Симов ехал сзади и удивлялся, как по его рассказу Прокоп Ильич легко ориентировался в лесу.

Навстречу охотникам из чащи выбежал Батыр. Морда его была вымазана кровью, а бока заметно потолстели.

— Экка язва, брюхо, как бубен, набил… Шкода этакая! — добродушно ворчал Рогов. — Его, дьявола, караулить оставили, а он здесь нахозяйничал самовольно. Поди, весь жир оходил…

Пес опустил хвост и, виновато понурив голову, посторонился, отступив в кусты.

— Жир я спрятал, зря сторожа ругаешь, — заступился за собаку Симов и рассказал о ее превосходной работе.