Тропою архаров

Положение скверное, мы втроем сидим под снежным карнизом. Выше нас метров на 70 на склоне, также обессиленные, сидят Мамат и Тадик. Сил очень немного. Солнце близко к горизонту. В голове появляются нехорошие мысли. Нужен отдых, если же мы много будем отдыхать -наступит ночь. Ночевать на перевале плохо, как бы животные ночью не сдохли, да и люди могут заболеть.

Олег пытается влезть на стенку, он рубит ледорубом ступеньки среди кающихся фирнов [1]– это не просто, но после долгих усилий ему удается, и он взбирается по стене на перевал. Он стоит наверху, на карнизе, в десяти метрах надо мной, и радостно смеется. Олег предлагает поднять наверх вещи на веревках.

Очень скверная работа – подтаскивать тяжелые вьючные сумы по живой осыпи на расстояние в сотню метров на высоте 5000 метров , но я подтаскиваю часть груза и залезаю наверх. Затем Олег скидывает веревку вниз. Аркадий привязывает к ней вещь за вещью, и мы постепенно вытягиваем их наверх.

Теперь мы с Олегом наверху. Ишаки и Аркадий внизу.

Тадик и Мамат на склоне, увидев наши успехи, тоже начинают потихоньку ползти вперед. Но вот упал и покатился по склону Партнер. Как Мамат смог остановить его падение – непонятно. Но Мамат не только сумел остановить падение Партнера по склону. Он делает еще более удивительную вещь: обложив камнями Партнера, чтобы .тот не начал катиться дальше, Мамат взваливает на спину мешок муки в пятьдесят пять килограммов и несет его в безопасное место; к счастью, идти ему уже по горизонтали. Он возвращается еще раз и уносит мешок овса такого же веса,, а затем выводит Партнера. Как только у Мамата на все это хватает сил! Тадик постепенно со своим ишаком карабкается наверх. Когда мы с Олегом отдыхали после втаскивания наверх очередной вьючной сумы, к нам добрались Тадик, Мамат, Партнер и один ишак. Все они ложатся и некоторое время лежат и усиленно дышат. Теперь только три понурых ишака стоят внизу, их охраняет сидящий в безнадежной позе Аркадий.

– Мамат,- говорю я,- как ты думаешь, что будем делать с ишаками? Попробуем вместе пригнать их сюда наверх.

Но Мамат, разувшись, один слезает по снежной стенке и идет к ишакам. Он собирает их всех в кучу и некоторое время в раздумье смотрит в нашу сторону. Я вижу это и жду, что он сейчас попросит, чтобы ему помогли гнать трех ишаков. Я готов уже по первому его требованию идти на выручку, но

Мамат молчит, а потом также молча начинает гнать ишаков на склон. Когда мы вытаскиваем наверх последние вещи, он уже поднялся метров на 100. Аркадий, привязав последнюю вещь, смотрит сначала на склон, по которому поднимается Мамат, а потом на снежную стенку. Затем, безнадежно махнув рукой, начинает карабкаться. Мы ждем его наверху и подхватываем за шиворот как только он показывается. Но вот подходит и Мамат с ишаками. Наконец, все мы вместе на перевале. Все замучены, но страшно довольны. Только одна Шавка безучастно спит.

Кругом широкий простор. Ярко светит вечернее солнце.

Слева поднимается склон горы, по которому на перевал широким языком спускается ледничок, покрытый многочисленными кающимися фирнами; справа – черный скальный гребень другой вершины; сзади – широкие перспективы снежных хребтов. Впереди – обрамленная скальными хребтами, уходит вниз неширокая долина Баляндкиика.

Время – без четверти восемь. Высота – 5045 метров .

Мы отдохнули, завьючили животных и тронулись вниз.

Только глубокой ночью, при свете луны, мы добрались до первой лужайки, где могли хоть чем-нибудь покормить своих усталых ишаков.

25 июня.

Вчера с перевала Олег ушел первым. Он должен был найти место для ночлега, то есть в первую очередь пастбище для ишаков и, если удастся, подстрелить что-нибудь.

Когда, уже при свете луны, мы оканчивали спуск с перевала, наступила настоящая ночь, и хотя вершины снежных хребтов и были освещены луной, но у нас в щели стояла полная тьма. Мы встретили Олега, он шел нам навстречу с архарьим окороком. Он привел нас на лужок. Тут было все, что нам нужно в первую очередь: вода и трава.

Ночью спали плохо: сказывается высота ( 4650 метров ) и утомление. Светила яркая луна, кругом неподвижные, безжизненные горы и со всех сторон шум воды. Но он постепенно затихал, по мере того как прихватывал мороз. Становилось все тише. К утру стояла полная тишина.

С утра долго копались: хотя каждый и говорил, что он не устал, но с завтраком и разборкой собранных накануне растений провозились ни много ни мало до 12 часов дня.