Тропою архаров

В омутах реки ходит рыба. Олег выстрелом из винтовки оглушил несколько крупных маринок. Я только успел подбежать, чтобы присутствовать при том, как Олег в погоне за оглушенной рыбой соскальзывает в воду головой вниз. Это он ловит рыбу руками. Я едва успеваю в последнюю минуту схватить его за ноги.

Вслед за рыбой подбит крохаль, потом пара песчанок, затем сурок. Сурка бить трудно, он должен быть убит обязательно наповал, потому что иначе и смертельнораненый уйдет в нору. Но наша Шавка, слопавшая вчера целого сурка, сегодня или измучена, или сыта – она даже не трогает зверька. Вчера она настолько ловко съела сурка, оставив только череп и чистенькую шкурку, что зоолог уверял, будто многие специалисты препарируют шкуры хуже.

Кругом безлюдье. Прекрасные нетронутые луга широкой лентой тянутся вдоль реки на протяжении всех 20 километров , которые -мы прошли сегодня. Горы все выше и выше, и сейчас мы стоим в верховье долины и смотрим на снежный перевал, который завтра нам предстоит преодолеть. В закатных лучах блестят осыпи, и хотя я высмеял тех, кто заявил, что перевал труден и через него проходят только звериные тропы, но это, кажется, действительно так. По-видимому, никто в этом году не ходил через перевал – тропа видна очень плохо.

За сегодняшний переход все измотались. Что-то будет завтра?

Несмотря на близость снега, лежащего уже на всех горах над нами, и большую абсолютную высоту, солнце греет очень сильно. В мелких ручейках вода настолько теплая, что я с удовольствием выкупался в небольшом омуте. А в ключах, выходящих из земли, вода ледяная.

Почти целый день в поле нашего зрения "находятся стада архаров. Днем, пока было жарко, они группами по пять-семь штук лежат на снегу высоко по склонам гор, а сейчас, вечером, когда северный склон в тени, они спустились ниже и кормятся. На ближайшем склоне по примерному подсчету их свыше шестидесяти пяти.

Архары-горные бараны, были открыты еще Марко Поло. На Памире они достигают огромной величины. Некоторые самцы рогачи весят до 170-200 килограммов. У них великолепные рога, свыше метра в размахе. На Памире они были очень многочисленны, да и сейчас их довольно много. Архары покрыты густой шерстью из трубчатого (как у северного оленя) волоса. Поэтому им летом жарко, и они проводят большую часть дня лежа на снегу, а кормятся утром и вечером по холодку.

Удивительно приятно наблюдать спокойно пасущихся диких животных. К закату они спустились еще ниже, и простым глазом стало видно, что это матки с архарятами.

Солнце спускается, скоро и наш лагерь уже будет в тени Тадик закладывает гербарий. Олег снимает шкурки с убитых птиц и чистит их черепа. Мамат в который раз пробует суп из утки и качает головой, так как крупа не разваривается. Аркадий все смотрит в бинокль на перевал и громогласно утверждает, что через перевал пройти нельзя. Я пишу дневник и, когда мне надоедают театральные тирады Аркадия, посылаю его собирать кизяк. Вечером, покончив с делами, Олег долго сидит на перевернутом ведре, следит в бинокль за архарами и что-то записывает. Чуть не целый час понаблюдав за архарами, пасущимися на склонах гор, он решительно встал и спрятал бинокль в футляр.

– Ну, как,-спрашивают у него,-архары, кажется, есть?

– Архары, архары…- отвечает он,- козлов-то нет, черт подери!

Эту ночь мы опять провели на месте моей старой стоянки 1936 года. Вечером мне вспомнилось, как мы приехали сюда вдвоем с Мумеджаном и стояли здесь лагерем. Ночью, в полной темноте, к нам подъехал всадник с ружьем. Он сказал, что он охотник, зовут его Надир; услышал, что нам нужен проводник, и хочет поработать у нас. Ом был высок, широкоплеч и красив какой-то мрачной красотой. Мумеджан обрадовался,- нам втроем будет и веселей и безопасней,- я тоже обрадовался. А потом, когда я лег и лежал в мешке, меня замучили сомнений. Кто он? Может, он из «тех». Что я знаю о нем? Ничего! А не он ли бил Т. в спальном мешке палкой. Не он ли задушил Р.?..

И с тех пор днем я верил Надиру, а ночью боялся и ненавидел его. И боялся спать; каждую ночь засыпал с мыслью о том, что пистолет под головой и что предохранитель спущен.

24 июня.

Мамат с утра жаловался, что ишак «не кушит, на земле лежит, руки-ноги разный сторона». Видно, они еще не акклиматизировались здесь, в высокогорьях, и чувствуют себя плохо.

Опять кругом на склонах тут и там стада архаров, но нам не до них. Сегодня нужно преодолеть тяжелый перевал. Он с утра был весь, как подушкой, покрыт небольшим облаком.

Еще вчера стали отчетливо видны крутые осыпи и снежное седло перевала.

– Пройдет ишак? – спросил я у Мамата. Мамат долго вглядывался в белую кромку перевала и, наконец, сказал:

– Пройдет потихонька.

Мне не нравилось, что на карте не показано тропы через перевал, да и высота в 5000 метров не могла сильно радовать. Отсюда, от нашего лагеря, нам предстоит сделать подъем в 700 метров по очень крутым осыпям и, наконец, может быть (снизу это не было видно), карабкаться по снегу.