Тропою архаров

Раздавался крик: «Машины!» – и все кидались вон из комнаты. Снаружи мы выстраивались в темноте, долго и тщательно вглядывались в движение фар на тракте. Но тревоги все были ложные, машины по тракту шли и ночью и вечером, но они шли мимо, не заворачивая к нам на станцию. Поэтому, простояв некоторое время в темноте и убедившись, что огни не поворачивают к нам, мы шли домой. Перед этим мы, конечно, ругали того, кто поднимал ложную тревогу.

Машина пришла, как водится, ночью, когда ее уже никто не ждал и все спали. Проснувшись утром, мы обнаружили, что она была налицо, а Миша спал. Будить его не стали, но выкрали у него из кармана ключ, завели машину и подогнали к складу грузиться. Так что, когда шофер проснулся часов в одиннадцать и, потянувшись, начал, что «вот, мол, ребята, сейчас позавтракаю и подгоню вам машину под погрузку, чтобы сегодня как следует погрузиться, а завтра пораньше выехать», мы ему сказали, что завтракать действительно надо – и надо поскорей,- потому что все уже погружено и через час надо выезжать.

Торжественно оптимистическое выражение лица у Миши перешло в безразлично кислое, и он. молча начал обуваться.

Затем был завтрак, затем мы с криком садились в кузов, а провожатые с криком бегали вокруг, и мы махали руками, и они махали руками.

А потом мы тронулись.

Район, растительность которого мы хотели обследовать,- это бассейн целого веера рек, образующих реку Муксу. Бассейн этих рек ограничен с севера Заалайским хребтом, с востока-хребтом Зулумарт, а с юга и запада – целым узлом хребтов вокруг ледника Федченко.

Реки, составляющие Муксу, многоводны и бурны, особенно в период таяния снегов. В это время переправы через них становятся положительно опасны. Из четырех этих рек, сливающихся, чтобы образовать Муксу,- Саукдара, Каинды, Баляндкиик и Сельдара, особенно страшна Саукдара. Со страшной силой и скоростью выскакивает она из своего ущелья на широкие галечники у Алтынмазара, чтобы влиться в Муксу. Если лечь на берег так, чтобы глаза были на уровне воды, то вы не увидите противоположного берега. Водяной горб в середине реки загораживает его.

А когда вы будете лежать так на берегу реки,- не только смотрите, но и послушайте. Вы услышите гулкие удары, точно кто-то бьет под водой чем-то большим и тяжелым. Это стучат валуны, которые катит река под водой. Большинство из них небольшие, а есть и очень солидные. Горе тому, кого во время переправы стукнет по ноге такая многокилограммовая каменная бомба.

Самая большая река из образующих Муксу – Балянд-киик.

Она берет начало с ледников Кукуйбельсу и Тахтакорум, оканчивается у огромной ледяной пещеры в конце ледника Федченко. Из этой пещеры стремительно вытекает холодная Сельдара и здесь же сливается с Баляндкииком. Сюда на Муксу по дну долины проникают деревья я кустарники из Дар-ваза, терескеновые пустыни с Памира, степи из Алая.

В 1936 году, еще будучи студентом; я прошел по Балянд-киику, но тогда я торопился, и мне удалось только бегло ознакомиться с этим нетронутым краем. Да в то время у меня и не было достаточно опыта, чтобы оценить и понять своеобразный растительный мир, лежащий между пустынями высокогорного Памира и степями Алая.

С тех пор я мечтал попасть сюда снова.

Теперь нас пятеро: Мамат – наш караван-баши, Тадик – ботаник, Олег – зоолог, Аркадий – практикант, а я – тоже ботаник.

Наш транспорт состоит из четырех ишаков и одного коня по кличке Партнер. Партнер – бывший военнослужащий и покинул ряды армии по состоянию здоровья после ранения.

Ишаков, как я сказал, четыре; они были куплены на базаре в Оше. Затем их. посадили на автомашину, привезли на Памир и здесь окрестили. Ишаки были выбраны самые здоровые и сильные. Для придания им дополнительной крепости им были присвоены нужные названия. Самый крепкий из ишаков получил наименование Коньяк, чуть послабее были Портвейн и Кагор. Самым слабым был Лимонад.

Итак, мы все же едем.

Кругом типичные памирские ландшафты: широкие просторные долины, невысокие горы с пологими склонами. Пленка темно-коричневого пустынного «загара», покрывающего с поверхности все скалы и камни, делает пейзажи Памира удивительно однотонными. Все буро и в долине Акбай-тала, по которой мы едем. Только изредка слева, там, где расположен высокий Музкольский хребет, из-за сухих и бесснежных отрогов, подходящих к дороге, покажется ледяная вершина и опять скроется.

И по самому дну долины и по склонам – всюду идут однообразные терескеновые пустыни. Маленький, корявый, ушедший в землю полукустарничек терескен почти везде господствует в высокогорных пустынях Памира.