Тропою ароматов

Кайл нахмурился и отвернулся. Элена наблюдала, как он теребит в руках салфетку. Было очевидно, что тема разговора ему неприятна, так что Элена решила воздержаться от расспросов и принялась за новое пирожное. Из-за ярко-фиолетового цвета оно казалось совершенно несъедобным, но взорвалось во рту нежным вкусом черной смородины. Элена даже зажмурилась от удовольствия. Крем растекался, точно свежий мед, источая характерный ягодный аромат.

– Удивительно, никогда не ела ничего подобного, – пробормотала Элена, когда снова обрела дар речи.

Кайл снова посмотрел на Элену и смягчился. Улыбка уже угадывалась на ее губах, и было совсем несложно представить, как она преобразит прекрасное лицо.

– Давно ты занимаешься духами?

– Вообще-то всю жизнь, – ответила она, поразмыслив. И отвела глаза.

Кайл пододвинул ей тарелку с пирожными – ему было приятно наблюдать, как они исчезают одно за другим. Ему вообще нравилось смотреть на эту девушку: как она ест, как говорит. Нравилось, и точка. Кайл подождал, пока она не возьмет еще одно пирожное. Оба молчали. Элена смаковала каждую крошку. Наконец она заговорила:

– Почти все женщины нашей семьи занимались парфюмерией. Те, что были по-настоящему талантливы, смогли создать известные духи, другие просто продолжали семейное дело.

Она на мгновение замолчала, посмотрела куда-то вдаль, а затем снова на Кайла.

– Знаешь, именно здесь, во Франции, для нашей семьи наступил переломный момент. Одна из Россини создала уникальный аромат, настолько совершенный и необычный, что с его помощью заказчик смог жениться на принцессе. В качестве награды он заплатил моей прабабке невероятную по тем временам сумму. Она вернулась во Флоренцию богатой женщиной.

– Мне кажется, что в своем рассказе ты о чем-то умолчала.

Элена посмотрела Кайлу в глаза.

– Она так и не смогла его забыть. Я о том рыцаре. Беатриче любила его, хотя и вышла замуж за другого. В своем дневнике она пишет об обоих своих мужчинах. Это довольно печальная история.

Кайл поставил чашку на стол, распрямил спину и расправил плечи.

– Наверное, им не суждено было остаться вместе. Судьба распорядилась иначе.

– Судьба всегда в наших руках, – ответила Элена. – Все дело в нас. Только при большом желании можно что-то изменить, но, помимо желания, нужно обладать сильной волей.

– Не все так просто. Бывает, что-то происходит и… и ты действительно не в силах ничего поделать.

Кайл снова ушел в себя, казался чужим и далеким. Взгляд ожесточился, губы вытянулись в ниточку. Словно его сковало льдом, но подо льдом, в глубине, таилось нечто неведомое, загадочное, какая-то тайная грусть. Элене показалось, что слова Кайла пронизаны болью. Внезапно она поняла:

– Ты о смерти?

– Нет, – резко ответил он. – Сегодня будем говорить только о приятном.

«Довольно странный ответ», – подумала Элена. Она почувствовала, что вопрос задел его за живое, но не решилась расспрашивать дальше. Кайл ясно дал понять, что это запретная тема. Ей тоже не слишком хотелось продолжать разговор о судьбе и смерти.

– Расскажи о себе. Чем ты занимаешься в Париже? Ведь не только же смотришь на звезды?

Он покачал головой.

– У нас есть кое-что общее. Я развожу цветы. Специализируюсь на душистых розах. Стараюсь сохранить древние сорта, уникальный запах каждого вида и яркий цвет. Или пытаюсь добиться новых ароматов. Например, чтобы сначала пахло фруктовым садом, потом цитрусами и миррой, одним словом, чтобы запах вызывал неповторимые, сильные ощущения. Красивые, но лишенные аромата розы меня не интересуют. Это мнимая красота.

– То есть ты охраняешь уникальные виды?

Кайл приподнял бровь.

– Я зарабатываю на этом деньги, это не благотворительность, а работа.

– Но, по сути, именно ты прилагаешь руку к тому, чтобы редкие виды роз не исчезли, ведь выбери ты другое занятие, никто бы о них и не вспомнил.

Так они проговорили весь вечер. Кайл отвечал сухо и лаконично, но все же рассказал Элене о своем последнем эксперименте. По правде говоря, работа не удалась, но полученный куст можно было использовать в дальнейшем.

– Цветы в этом смысле как люди. У светловолосой голубоглазой матери и зеленоглазого отца-брюнета может родиться очень красивый ребенок, и его глаза будут совершенно неповторимого оттенка.

Элена восхищенно внимала каждому слову. Несколько раз она теряла нить разговора, но продолжала смотреть на собеседника. Когда они вышли из кафе, улица горела тысячей разноцветных огней. Было светло как днем.

– Уже поздно, мы больше сегодня никуда не успеем. Но Нотр-Дам от нас всего в двух шагах. Иди сюда! – Кайл указал на огромный собор, возносящий к небесам стрельчатые арки. Казалось, что каменные горгульи, примостившиеся под крышей, наблюдают за поздними прохожими.

Они подошли к огромной двери, Элена задрала голову:

– Но разве вход здесь? Не помню такого.

Кайл кивнул:

– Главный вход с другой стороны. А здесь нас ждут четыреста крутых ступенек винтовой лестницы, – предупредил он. – Внутри очень красиво, пусть мы и не попадем на самый верх.

Элена покачала головой.

– Но оттуда не будет видно колоколов.

– Это правда.