Тропою тайн

При этом он остался таким же ворчливым, придирчивым и требовательным. День за днем, иногда по восемь часов подряд, Скайлер работала с ним на манеже. В хорошую погоду они тренировались под открытым небом, а когда начинался дождь, перебирались в крытый манеж. И неизменно Дункан был неумолим.

— Выше голову! Сколько раз можно твердить — держи подбородок выше! — рявкал он, как в те времена, когда Скайлер было десять лет. — И улыбайся, черт бы тебя побрал! Делай вид, будто ты просто развлекаешься! Словно взять шестифутовый барьер для тебя все равно что съесть кусок торта!

Скайлер взяла в клинике месячный отпуск и всецело отдалась тренировкам; каждый вечер она приезжала домой совершенно без сил. У нее обгорел нос, с него слезла кожа. На бледных щеках высыпали веснушки. Часто по ночам, пробуждаясь от глубокого, тяжелого сна, Скайлер чувствовала, как мышцы ее икр судорожно подергиваются, а пальцы сжимаются, будто держат поводья.

Через две недели она заметила в себе перемену: ее тело вновь стало подтянутым и упругим. Раздраженные крики Дункана постепенно сменились резкими приказами; иногда он даже одобрительно кивал. Дункан устанавливал на манеже все более высокие и сложные препятствия. В конце дня Скайлер уже не вываливалась из седла и не брела к конюшне на ватных ногах.

Неуправляемый Ченслор поначалу бунтовал, брыкался, когда Скайлер наказывала его, не хотел брать барьеры, которые без труда перемахивал год назад. Однако довольно быстро утихомирился и, похоже, наслаждался тренировками. Микки оказалась права: Ченслор был прирожденным чемпионом. А такие лошади больше всего ценят возможность продемонстрировать свои достоинства.

В конце третьей недели Ченс слегка захромал, и Скайлер провела несколько беспокойных дней в конюшне, накладывая холодные повязки и ставя припарки. Когда же доктор Новик выявила искривление сухожилия, Скайлер вздохнула с облегчением. Но на несколько дней Ченса пришлось освободить от тренировок.

К счастью, к следующему понедельнику нога Ченслора зажила. Испытав облегчение, Скайлер тем не менее нянчилась с ним, пока и ей, и Дункану не стало ясно, что этим она ничего не добьется.

По совету ветеринара Скайлер начала тренироваться не только на Ченслоре, но и на коне немецкой породы по кличке Серебряный Кубок, на которого Дункан возлагал большие надежды. Серебряный Кубок еще не привык к движениям Скайлер так, как Ченслор, но был покладист и крепок. Он оказался более чем удачной заменой и избавил Скайлер от монотонности. С ним ей всегда приходилось быть настороже, замечать и исправлять любые промахи.

Весь этот изнурительный месяц, который сначала казался Скайлер проклятием, вдруг стал блаженством: работая до изнеможения, она к концу дня так уставала, что не могла даже сидеть прямо, не то что размышлять о матери. У нее появился предлог не отвечать на звонки Кейт: Скайлер почти не бывала дома.

Но от мыслей о ребенке она избавиться не могла. Каждый день на шаг приближал ее к заветной цели. Ради этой цели Скайлер проводила на манеже долгие часы. Она с радостью терпела и упреки Дункана, и выходки Ченслора. При этом Скайлер закалялась, ожесточалась, готовилась к тому, чтобы не только выиграть состязание, но и вернуть Элизу.

Ни на чем другом она не позволяла себе сосредотачиваться. Скайлер даже запретила Тони навещать ее. Да, бесчисленное множество раз, особенно после выматывающих тренировок, Скайлер ни о чем не мечтала так, как о близости Тони, о его иронической усмешке, постоянно таившейся в приподнятых уголках губ. Но каждый раз, схватив телефонную трубку, чтобы позвонить ему, Скайлер останавливала себя. Приезд Тони отвлечет ее. Как бы ей ни хотелось увидеться с ним, встречу придется отложить до возвращения из Хартсдейла.

Хартсдейл. То, что совсем недавно казалось таким далеким, приблизилось вплотную. За два дня до отлета в Уэст-Палм-Бич Скайлер договорилась с водителем трейлера, которому предстояло доставить Ченслора к месту состязаний, а потом, почти исчерпав свой текущий счет, заплатила взнос в размере двух тысяч долларов. К тому времени как утром в четверг она села в самолет, ее охватило невероятное напряжение.

Только через два с половиной часа, когда самолет коснулся посадочной полосы аэродрома Уэст-Палм-Бич, Скайлер ощутила, как мучительное напряжение стало сменяться предвкушением.

Она по-прежнему сомневалась в том, что у нее есть хоть шанс на победу. Несмотря на упорные тренировки, форма Скайлер оставляла желать лучшего и не шла ни в какое сравнение с подготовкой Микки, тренировавшейся весь год. Но черт побери, Скайлер не остановится на полпути! Речь ведь не просто о деньгах.

Выиграет Скайлер или проиграет, она должна участвовать в этих состязаниях — хотя бы для того, чтобы доказать: она не из тех, кто пасует перед трудностями.

Глава 15

Большая белая цапля описала грациозный круг в небе, словно неся на кончике крыла взошедшее солнце, и опустилась на землю у края обсаженной гибискусами водяной канавы — центрального препятствия маршрута Хартсдейлского Гран-при.