Тропы длинные и короткие

Но медведь не ушёл, он коротко взверел, перенося вес на задние лапы, и, пошатываясь, встал прямо. Иван был готов закричать, когда он двинулся на него, вытягивая лапы с чёрными когтями, но боялся раззлобить зверя ещё больше.

Рывком медведь вытянул его из шиповника и сцепил объятием. Ещё рывок, и земля пропала из-под ног, и Иван тщетно пытался найти опору. Воздуха в груди совсем не стало, и боярин слышал только бешеный стук сердца. Только потом, чувствуя тряску и толчки о лохматый бок, он понял, что медведь вразвалку несёт его куда-то в лес. Но тогда Гий и Желя были совсем далеко, чтобы его услышать.

Глава 14

Медведь тряхнул свою находку и перехватил поудобнее.

Бурая шерсть лезла в нос и рот, глаза слезились, и вид деревьев и неба расплывался. Иван заново учился дышать и медленно позволил себе расслабить плечи – шея совсем одеревенела. Но страх, что его просто придушат по пути до звериного логова, всё ещё оставался.

Медведь продолжал ступать неверным человеческим шагом. Ивана трясло, и казалось, что где-то под ухом звенит что-то железное, как бляшка на седле.

Боясь, что вот-вот придёт тошнота, боярин закрыл глаза и позволил случиться судьбе. Будет обидно умереть вот так, – но куда деваться? Быть разорванным зверем всё же достойнее княжича, чем сгинуть от голода, потерявшись в лесу или отведав бабушкиных пирожков.

Медведь пыхтел, струями из носа выходило тяжёлое дыхание. Но вдруг всё успокоилось, тряска ушла, и зверь замер где-то, где не было тени деревьев.

– Потапыч, миленький, погулял? – сказал кто-то нескладным голосом. – Чего это ты нашёл в чаще? Ну-ка выпусти!

Страшный зверь послушался, и Иван бухнулся оземь, придерживая голову. Он тут же провёл рукой по волосам и понял, что где-то обронил шапку.

– О! – только и сказал тот, кто так ловко управлялся с медведем.

Им оказался низкий старик, круглый в животе, но с сухим лицом и тонкими ногами-руками. На подбородке, сильно скошенном в сторону, торчала пара серебряных волосин, а крючковатый нос закрывал верхнюю губу.

– Парень. Не признал. Давай вставай. – Старик буквально вытянул Ивана на ноги, как медведь, и боярин заприметил у него цветастую шапку с двумя вытянутыми углами – всё равно что рожки у быка.

Но Иван тут же обернулся на медведя. На светлой поляне у проложенной дороги он не выглядел таким свирепым. По плечам вились кожаные ремни, звенели на них медные кольца, но морда без защиты. Медведь встал на четыре лапы, провёл когтистой лапой по голове, словно вытирая лоб после трудной работы, и посмотрел на боярина в ответ.

– Это гдей-то Потапыч тебя нашёл?

– В лесу. У шиповника…

– Да ты не боись его! Мы Потапыча ещё медвежонком нашли, с рук кормили, он смирный. Только вот таскает всё, что не прибито, вот и тебя схватил. Приметный, наверное, вот ему и интересно стало.

Потапыч уселся на зад и принялся раскачиваться из стороны в сторону.

– Ну! Не заигрывай, хитрец!..

Пока старик бранил зверя, Иван продолжал моргать, силясь понять, что происходит. Он оглянулся и заметил на дороге вереницу телег, загруженных всякой всячиной: бочки, обитые полинявшей тканью, сумки, клетки, игрушки и музыкальные инструменты на верёвке. Всё пёстрое, прямо как на стоянке у стаи Гия.

С той стороны вперёд шагнула женщина. Она крикнула:

– Шальной, чего замер? – А потом увидела Ивана, нахмурилась и усмехнулась недобро, приближаясь.

Боярин сглотнул.

– Шальной, ты глохнешь, что ли? – спросила она старика, остановившись.

Шальной уже ласково трепал Потапыча по шее, кормя чем-то из карманов.

– Когда мне хотят надавать тумаков, я немощен, глух, слеп…

– Ладно-ладно, не умничай. Ты кто? – Она упёрла руки в бока. На поясе висел нож, Иван заметил.

Эта женщина не походила на тех, которых боярин встречал в гостинке или в деревнях. На плечах потёртый синий кафтан, явно шитый не на неё, тяжёлые чёрные волосы, что исходили блеском, убраны в хвост, но от перевязи скользили по плечам множеством закрученных прядей, мелких косичек и потрёпанных лент. Пояс, на котором висел нож, тоже чудной, – косо завязанный и вышитый бисером, но не в узор, а где придётся.

Расправляя плечи и расставляя руки, хозяйка кибиток старалась выглядеть величаво, осанисто. Но весёлые лукавые глаза выдавали её как есть. Иван обратил внимание на руки – широкие, с короткими пальцами. Почему-то он подумал, что ими удобно издавать глухие удары, управляясь с бубном.

Вся она была сухая и жилистая, точно дерево, с маленькой грудью и загорелым лицом, – ни одной мягкой черты, а Иван не мог перестать глядеть.

– Иван, – только и сумел сказать он, стушевавшись. – Я в лесу был, а меня медведь принёс.

Звучало это до того нелепо, что Иван подготовился к насмешкам, но женщина только нахмурилась и пригрозила Потапычу кулаком.

– Шальной, ты бы следил за своим сыном, а?

– Да ты бы сама последила за таким увальнем!

– Костей хоть не переломал? – Она снова заговорила с Иваном.

Боярин похлопал себя по бокам, наклонился в разные стороны.

– Вроде цел.