Тротиловый эквивалент

– Так не пойдет, Иван, – чуть помедлив, заявил Сулейман. – Пусть сядут и моторы заглушат.

– Сейчас с руководством переговорю, – сказал Костя. – Но ничего не обещаю.

– Нет, ты лучше пообещай, – рация издевательски хмыкнула. – А то никаких дел не будет. Это условие. Ты понял?

– Понял, понял…

– Беркут – посадка, – скомандовал Иванов, забрав рацию у Кости.

– Понял, Беркут… – вертолеты заложили вираж и начали снижаться.

Такой поворот событий был предусмотрен, с летчиками имелась соответствующая договоренность и даже удобное место для посадки определили.

Иванов просто надеялся, что Сулейман поскромничает, не станет наглеть и попрется на обмен при наличии висящих в воздухе вертушек. А он, мерзавец, не пожелал отказывать себе в такой маленькой слабости…

Особой трагедии тут не было. Летчики заверили: моторы прогреты, запустить винты и подняться в воздух – дело трех минут. Что успеют за эти три минуты сделать «духи» – это уже другой вопрос…

Вертолеты сели за позициями ВОП, с противоположной от посадок стороны – тотчас на прикрытие вырулили из окопа две «БМП», рядышком присели на колено с десяток солдат. Винты, выдав затухающую карусель, вскоре перестали крутиться. В воздухе повисла напряженная тишина.

– Еду, – сообщил Сулейман. – Давай, все, как договаривались, без глупостей…

– Даем, – буркнул Иванов, устремляя взгляд на посадки. – Какие тут глупости? Ты только явись, родной, и встань поудобнее…

Из посадок показался джип «Чероки» и неторопливо поехал к точке встречи.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что джип совсем новенький и помытый с ног до головы, хотя логично было ожидать, что он будет сплошь забрызган грязью.

Шипованные шины зияли девственной чернотой неразбавленного Европой чистопородного негритоса – словно только что из автосалона. Все блестящие детали надраены, как корабельная медь у хорошего боцмана. И вообще, смотрится очень даже презентабельно. Товарищи, которые пожаловали, как будто к дипломатической встрече в верхах готовились. Впрочем, товарищей самих видно не было: стекла до того тонированы, что разглядеть сидящих в салоне не представлялось возможным.

– Нерусская машина, – Глебыч благодушно улыбнулся. – Себе заберем?

Смотрите, какая целочка…

Иванов посмотрел на сапера и тяжело вздохнул. Костя понимающе кивнул:

– Это стресс. Реакция на ситуацию…

Нерусская машина не доехала до костра метров тридцать, развернулась с широким радиусом с правой стороны, едва не придавив лежащего в «скрадке»

Петрушина, и встала на грунтовке задом к переговорщикам.

– Выходить не буду, боюсь, – сказала рация голосом Сулеймана. – Идите вы ко мне, я тут один. У меня тут хорошо.

– Как же, боится он! – Иванов озабоченно нахмурился. – Нехорошо… если совсем не выйдет, это уже проблемы… Может, попробуем диктовать…

– Эй, вы идете или нет? – возмутилась рация. – Не хотите дела делать, я сейчас уеду!

– Пошли, – Иванов решительно устремился к джипу. – Работаем по обстановке.

В машине действительно был один Сулейман. Пока наши шли, он перебрался на переднее сиденье рядом с водительским. В салоне тоже было чистенько, хорошо пахло дезодорантом, сиденья кожаные, новенькие, скрипят еще, на ковриках – ни пылинки. Короче, удивительная комфортабельность для полевых условий.

Вблизи абрек был похож на медведя гризли. От его могучей фигуры явственно веяло чудовищной силой и какой-то разухабистой удалью.

– Мир вам, дети больной империи. Слева, слева заходите. Да ноги вытрите!

Точно, слева от джипа валялась баранья шкура – абрек специально выкинул.

– Отчаянный ты человек, Сулейман, – пробурчал Иванов, забираясь на заднее сиденье. – Совсем один?

– Остальные в кустах, – Сулейман хмыкнул и впился взглядом в Глебыча…

Костя тоже забрался на заднее сиденье, а сапер остался снаружи и теперь мялся у гостеприимно распахнутой водительской двери.

– Мне за руль, что ли?

– Это доктор? – наконец, спросил Сулейман.

– Да, врач. Допрос под наркозом – без врача никак…

Костя вдруг почувствовал, что начинает краснеть… Глебыч! Не кто-то из лихой троицы, а именно Глебыч. Тогда, у брода, он ходил к «Ниве». Значит, те, кто снимал, сидели ниже по течению, а не перпендикулярно. Хотя сейчас было уже не важно, как они там сидели. Железный Сулейман, оказывается, тоже человек.

Нет, ни один мускул не дрогнул – тут надо отдать должное. Но глаза… Глаза абрека разве что не крикнули: «Ты опознано, животное!» – а так в полной мере передали все чувства узнавания.

– Рулить умеешь, доктор? – голос Сулеймана звучал ровно.

– Умею, – кивнул Глебыч. – Смотря куда рулить…

– Тогда садись. Ноги! Вон, шкура. Вот так… И дверь закрой.