Троцкий

Чрезвычайно знаменательно, например, что в тот момент, когда корниловское движение провалилось, главные Советы — Петроградский и Московский — отдали большинство голосов за резолюции, предложенные большевиками.

На чисто политическом уровне непосредственные результаты мятежа можно подытожить весьма просто: правительство распалось. С одной стороны, ушли в отставку министры-кадеты, которые были раздражены вынужденными действиями Керенского против Корнилова; с другой стороны, ушли из правительства министры-социалисты, которым роль Керенского казалась сомнительной. Керенский, оставшийся с развалившейся администрацией, становился все более и более безумным. Центральная власть перестала существовать: «правительство» Керенского, кучка бесцветных личностей, именуемая Директорией, явно не пользовалась ничьей поддержкой.

«Дело» против Троцкого было столь неосновательно, да и обычная судебная процедура так явно не соответствовала тому, что происходило вне стен тюрьмы, что они наконец сдались: четвертого сентября Троцкий был выпущен из тюрьмы, правда, только на поруки.

Во время пребывания в тюрьме Троцкий, которого общественность теперь недвусмысленно считала большевиком, и в самом деле стал таковым: он был избран в Центральный комитет партии и в течение тех семи недель, что отделяли большевиков от успешного захвата власти в конце октября, приобрел известность не просто как большевик, а как этакое воплощение большевизма — все благодаря своим блестящим выступлениям в это время. Ленин полностью отошел на второй план; в свете рампы был один Троцкий. Его слияние с большевиками было полным; их совместные действия начали набирать силу.

Прямо из тюрьмы Троцкий устремился в Смольный, чтобы присутствовать на заседании Комитета по борьбе с контрреволюцией.

После провала Корнилова меньшевики и эсеры не имели никаких причин цепляться за идею коалиции с кадетами. Что ни говори, некоторые кадеты были инициаторами выступления Корнилова; вдобавок кадеты на глазах теряли сторонников. В соответствии со сложившейся обстановкой Троцкий и другие большевики начали проталкивать в Советах идею чисто социалистического правительства; на этот раз они провели голосование: девятого сентября большевистская резолюция о недоверии меньшевистскому президиуму Советов, выдвинутая Троцким, получила большинство; впервые большевистское предложение прошло столь успешно.

Большевики были на подъеме; к началу сентября они уже были в большинстве в Петрограде, Москве и нескольких других промышленных центрах; они могли предвкушать с полным основанием, что на предстоящем съезде Советов станут самой большой партией.

В середине сентября меньшевики и их союзники попытались противостоять большевистскому натиску — они созвали «Демократическую конференцию», делегаты на которую не выбирались, а были назначены от различных неполитических организаций, известных своим отрицательным отношением к большевикам. Советы, состоявшие из политических партий, которые заявляли, что они представляют рабочий класс, армию и крестьянство, не вполне олицетворяли собой национальную идею; зато все коалиционные правительства с самого начала революции постоянно выдвигали идею Учредительного собрания как непременное условие, и меньшевики эту идею поддерживали.

Приглушение лозунга Учредительного собрания было еще одной платой, которую меньшевики готовы были заплатить кадетам за то, чтобы удержать буржуазную революцию в надлежащих рамках. Кадеты же были против Учредительного собрания по вполне понятным причинам: они боялись, и вполне обоснованно, что оно будет слишком радикальным.

В этот момент такое положение устраивало большевиков — они могли одновременно выдвинуть два лозунга, которые по смыслу противоречили друг другу, хотя, разумеется, с помощью казуистики их можно было совместить. Большевики требовали и всю власть Советам, и созыва Учредительного собрания, что противоречило одно другому со всех точек зрения: логической, конституционной и политической.

Созыв Демократической конференции, на которой был создан так называемый Предпарламент, был одним из выходов из создавшегося тупика; у меньшевиков и их союзников появилось что-то вроде псевдопарламента, который к тому же обладал счастливой особенностью — на него не влияли никакие случайности голосования.

Задача Троцкого как главного большевистского оратора состояла в том, чтобы показать, что конференция не более чем фарс, а затем объявить ей бойкот. Он произнес одну из своих самых эффектных речей, посвященных в основном разоблачению непредставительного характера конференции; убедительнейшим образом доказав это, Троцкий демонстративно возглавил уход большевиков.