Труба восьмого ангела

Клименко вздрогнул и поднял голову. Магистр достал фужер из мебельной "стенки", грузно опустился в кресло, налил себе коньяку и залпом выпил. Немного посопел, сильно потер пальцами хищный нос.

- В общем, так, Юра: бояться не надо. Он не опасен. Картина вот такая рисуется: никто ему ничего не советовал и не подсовывал. И рецептов не давал. Потребность у него такая вдруг появилась, понимаешь? Разыскал травку, чутьем, как кошки... Кстати, травка какая-то неизвестная, непонятная - я о такой не слыхивал. Цветочки какие-то. Сам отвар приготовил, с кровью смешал... У него, между прочим, еще осталось, он спрятал в комнате. Я взял, попробую разобраться, что это за зелье. Нужно это было ему, понимаешь, Юра?

- За...чем? - выдавил Клименко. - Зачем... нужно?

Магистр повертел фужер в сильных коротких пальцах.

- Тут сложно, Юра... Ты ведь пьешь, когда тебе пить хочется или, скажем, идешь к девочкам, когда свербит. Вот и он...

- Так он что, умереть хотел? Он мертвый или живой? - Клименко оглянулся на дверь и понизил голос. - Скажи, Магистр, он ожил, что ли?

Магистр сосредоточенно прожевал лимон и ответил:

- Он существует, но - ИНАЧЕ. В конце концов, ко всему на свете можно привыкнуть, Юра. К любым странностям.

- Ничего себе... - Клименко поежился. - Валентина же с ума сойдет. Он что, так и будет... здесь?

- Он совершенно безобидный, Юра. Я в нем покопался... - Магистр успокаивающе поднял руку, потому что Клименко вздрогнул. - Бесконтактно, конечно. Есть у него поле, только не такое, как у тебя или у меня. Особенное. Понимаешь, Юра, есть живые, есть мертвые, а он - нечто другое. Между прочим, он никоим образом не зависит от окружающей среды. Ни воздух ему не нужен, ни коньяк, ни лимоны. Ничего ему не хочется. И ничто на него не влияет.

- Господи-и! - простонал Клименко. - Это же мистика какая-то, Магистр... Такого же быть не может!

- В наше время все может быть, Юра. У нас теперь вся жизнь - сплошная мистика. Плесни-ка еще коньячку.

5

Он пересек улицу, прошел мимо припаркованных у кромки тротуара автомобилей и остановился перед старинным двухэтажным зданием, протянувшимся чуть ли не на полквартала. Стена возле входных дверей была густо усеяна разноцветными стеклянными вывесками. "Полюс". "Арктур". "Линник и К". "Артемида". "ДДД". "Взлет".

"Взлет. Общество с ограниченной ответственностью". Черная вывеска с красными буквами. Это было то, что ему нужно.

Задержавшись ненадолго в вестибюле возле указателя помещений, он неторопливо направился по длинному коридору и открыл дверь с черно-красной табличкой.

Мягкая ковровая дорожка, стены в зелени вьющихся растений. Большой аквариум рядом с телевизором. Светловолосая секретарша оторвалась от почти неслышно работающей пишущей машинки, заученно улыбнулась. Два смахивающих на бульдогов молодых человека с мощными шеями подняли глаза от газет и изучающе взглянули на него из кресел. Дверь в кабинет была чуть приоткрыта, оттуда доносился мужской голос.

- Здравствуйте. - Секретарша вновь улыбнулась. - Проходите, пожалуйста, присаживайтесь. Слушаю вас.

Он молча направился к приоткрытой двери. Тут же один из бульдогов, в два прыжка преодолев пространство приемной, преградил ему дорогу; другой задышал в затылок.

- Вас же попросили присаживаться, - вежливо, но с нажимом сказал передний бульдог, пошевеливая могучими плечами. - Шеф занят.

Он вновь ничего не ответил. Он внутренне напрягся, словно попытался сдвинуть с места воображаемый тяжелый шкаф (шкаф поддался приложенной силе) и, пройдя сквозь еще ничего не успевшего сообразить охранника и сквозь дверь, оказался в кабинете. Скользнул над светлым паркетом к дальней стене, к столу, за которым сидел, прижав к уху трубку телефона и глядя в окно, поджарый лысеющий человек с модным широким багровым галстуком на безукоризненно белой сорочке с короткими рукавами. Из приемной донесся изумленный возглас пришедшего в себя охранника, и человек за столом, недовольно сдвинув брови, повернул к двери гладко выбритое загорелое лицо.

"Кончай с ним, Игорь", - сказал он себе и, вновь обретая телесность, прыгнул на хозяина кабинета и обхватил пальцами его горло. Телефонная трубка со стуком ударилась о край стола. Руководитель "Взлета" тщетно пытался оторвать от себя чужие руки, отбросить нападавшего. От двери покатился над паркетом грохот выстрела одного из вбежавших бульдогов. Пуля вонзилась нападавшему в бок, продырявив пиджак, но живой мертвец даже не вздрогнул, продолжая душить свою жертву...

В приемной визжала секретарша, два побледневших бульдога, пятясь к дверям кабинета, наперебой палили в приближающегося к ним парня с равнодушным лицом и безжизненными глазами. Звенели, разбиваясь от пуль, стекла шкафа у дальней стены. Хозяин "Взлета" застыл в кресле, неестественно вывернув голову, широко открыв ничего уже не видящие глаза, и его искаженное от удушья лицо было багровым, как галстук. В висящей у самого пола телефонной трубке бился чей-то взволнованный голос.