Труден путь до тебя, небо!

— Ну вот и испытали кусочек невесомости, — говорит преподаватель, помогая мне спрыгнуть с сетки.

— А теперь попробуй прыгнуть на земле, — советует один из космонавтов.

Я прыгаю, и ребята весело хохочут над этим нелепым прыжком после сетки, когда ног просто не оторвать от земли.

…Космонавты ждали зимы. Едва ударил первый мороз, а ярых хоккеистов не удержать: пришли на каток, он еще не расчищен — ничего! Взяли скребок и стали расчищать. Потом спохватились — ворот еще нет! Тоже не беда — поставили два сапога и начали играть. Скрестились клюшки, как копья. Только и слышны лязг коньков да звонкие удары. Большие фигуры с тяжелыми латами на коленях носились, как молнии, по тонкому льду. Это было похоже на какую-то битву. Потом, возвращаясь с катка, космонавты сами над собой весело посмеивались.

— Помните фильм «Александр Невский»? — спрашивал один.

— Там ледовое побоище здорово сделано, — подхватывает другой, — псы-рыцари в белых балахонах носятся по льду, колошматят друг друга палками…

— Совсем как у нас, — замечает третий, — только бы еще шлемы от скафандров надеть — и пошли…

Ребята хохочут. Они любят шутку.

И снова — волейбольная сетка. Только теперь уже в зале. Зима. Но опять, как тогда, осенью, команда космонавтов играет с командой тренеров. Мастера теперь неспокойны: их ученики уже далеко не такие, как раньше. Да и судья собирается подсуживать им. Дело в том, что судья — это я. Никого не было сегодня свободного от игры, и ребята попросили меня судить. Как судить — я еще немного знаю, но как подсуживать?..

Свисток. Мягкая подача с площадки тренеров, короткая быстрая пасовка у космонавтов, резкий, стремительный прыжок Юрия — и мяч, будто снаряд, ложится у ног преподавателя. Второй мяч так же красиво «режет» товарищ Юрия.

Прошло пятнадцать минут матча, а космонавты так и не отдали мяч.

— Шесть — ноль!

Преподаватели делают перестановку в команде, тихо переговариваются, «консультируют» друг друга.

— Восемь — ноль!

— Позор! Надо во что бы то ни стало выиграть. Женя! Что с тобой сегодня? — шепчет старший преподаватель классному волейболисту.

— Девять — ноль!

Идет последняя борьба, где решает каждый удар. Все напряжено кругом, как струна. «Не отдать мяч!» — договорились космонавты. «Отнять мяч!» — это надо тренерам.

— Десять — ноль! Подсуживать мне не пришлось.

НЕВЕСОМОСТЬ — ЗАГАДКА?

И ВСЕ-ТАКИ она остается загадкой… — говорил доктор Владимир Иванович, еще и еще раз просматривая пленку. — Все можно предвидеть: перегрузки как будут действовать — знаем. Радиация… В принципе тоже знаем. Невесомость? Нет, не знаем! За-гад-ка! — повторил он.

— Давайте посмотрим еще раз документы Лайки, — предложил его помощник.

Поднимаются старые (да, теперь уже старые) книги записей, просматриваются рулоны пленки — единственной свидетельницы того, что происходило в том, самом первом полете живого существа по орбите…

— Вот здесь отделился носитель — смотри, как мечется, не поймет, что-то странное происходит с ней… — говорит ученый.

— А здесь уже успокоилась, — показывает ему помощник, — смирилась с тем, что придется обходиться без веса… Не так уж много на это ушло времени. Давайте подсчитаем: первая секунда, вторая, третья…

— И все-таки она — загадка, — настаивал на своем Владимир Иванович, — может быть, самая большая загадка, какую предстоит нам разгадать, когда полетит первый человек…

— Да, к сожалению, есть в космосе вещи, которые никак нельзя получить искусственно…

— Будем пытаться получить невесомость на Земле.

…Самолет идет на разгон. Вот уже двигатели работают на пределе. Летчик набирает высоту и плавно переводит машину в пикирование.

Снова набор высоты, и опять — пикирование. Когда смотришь с Земли — впечатление, будто нет в воздухе ровного места и самолет ковыляет по ухабам. Летчик «получает невесомость».

Самолет специально переоборудовали, ставили аппаратуру, на которой космонавты будут работать в условиях невесомости, в кабине пилота появились новые приборы. В воздухе следят сейчас особенно внимательно за визуальным прибором, по которому устанавливают невесомость.

Пилот энергично переводит ручку управления от себя, и стрелка на приборе прыгает на 0.

— Нулевые перегрузки! — передает он на командный пункт.

— Пятая секунда!

Самолет падает.

— Пятнадцатая секунда!

Самолет продолжает падать.

— Двадцать пятая секунда!..

Серебристая машина камнем несется к земле, а внизу, на аэродроме, спокойно стоят люди и, видя это падение, тоже считают.

— Тридцать!

— Тридцать пять!

— Тридцать шесть!

— Тридцать семь! Вышел!

— Эх… Немножко не дотянул… — разочарованно вздыхают летчики на земле.

Самолет опять отправляется «по ухабам».

— Лучше сорок раз по сорок, чем ни разу сорок раз… — запевает частушку веселый парень, глядя ввысь,

И опять — счет.

Для того чтобы космонавт испытал невесомость, известные летчики-испытатели совершили десятки полетов, в общей сложности провели в невесомости не секунды — часы.

…Непривычно было даже опытному летчику-испытателю работать. Стоило чуть дотронуться до рычага, сделать едва уловимое движение, как он подавался, будто от богатырской силы.