Трудная позиция

Он был хотя и не выше, но посильнее Красикова и сумел бы, конечно, скрутить его в два счета, если бы не помешал лейтенант Беленький. Лейтенант стоял на лестнице, пораженный увиденным.

— А ну, прекратить сейчас же! — И тут же приказал Красикову: — Отдайте увольнительную немедленно.

Обескураженный Красиков неохотно сунул руку в глубокий карман шинели и долго ловил там неуверенными пальцами вчетверо сложенную бумажку: «Вот и все, — подумал он с горечью. — Устроил мне этот подлец Беткин веселый вечер. Запомнится теперь на всю жизнь».

Когда лейтенант ушел, Красиков нехотя вернулся в казарму, сбросил шинель и, выхватив из тумбочки первый попавшийся учебник, уткнулся в него, словно школьник перед экзаменом. В учебник он, конечно, только смотрел, а перед взором его была, как и прежде, незнакомая Вязовая улица. Он пытался нарисовать ее в своем воображении: ведь не зря же люди придумали улице такое лирическое название — Вязовая?

Неожиданно его кто-то взял за плечо. Подняв голову, он увидел стоявшего рядом Иващенко.

— Ну що, Микола, задумался? — спросил Иващенко. — Муторно, да?

— Ничего, пройдет, — ответил Красиков сдавленным голосом.

— Як же так вышло, Микола. Ну чего ему нужно, Беткину?

— А кто его знает? Прицепился, и все.

— Хиба ж так можно без причины?

— Выходит, можно.

О причине ссоры Красиков так и промолчал. Не хотелось ему, чтобы в батарее узнали о том, что есть у него знакомая девушка Люся и что Беткин говорил о ней такие невыносимые гадости.

* * *

После чистки техники Крупенин еще долго оставался в парке, где майор Шевкун вместе с инженерами проверял механизмы станций, пусковых установок. С ним можно было поговорить о предстоящем показном учении, посоветоваться, как лучше подготовить к этому учению молодых курсантов.

— Видите ли, какое дело, Иван Макарович, — объяснял майору озабоченный Крупенин. — Командир дивизиона хочет посадить молодежь в отдельные машины.

— А зачем в отдельные? — удивился Шевкун. — Рядом со старшим курсом надо посадить. На тягачах мест вполне хватит.

— Вот и я так думаю, — сказал Крупенин. — Уж показывать — так все, от начала до конца.

— Конечно. А Вашенцев, значит, побаивается, как бы чего не вышло. Какой он осмотрительный стал после выговора. Но вы не беспокойтесь, Борис Афанасьевич, начальник училища на это не пойдет. Вы представляете: лишние машины, лишнее горючее… Нет-нет. И насчет выносных индикаторов уже распоряжение есть. — Шевкун посмотрел Крупенину в глаза и улыбнулся. — Вообще, вы молодец. Настояли, добились. Не ожидал, честное слово. Привыкли мы тут к нашим порядкам, успокоились. Нет указаний сверху — значит, все хорошо. А выходит, не все хорошо. И тут вы, Борис Афанасьевич, правильно поступили, по-партийному.

— Спасибо за доброе слово, Иван Макарович, — сказал Крупенин. — За все спасибо.

Потом, когда парк опечатали и сдали под охрану часовому, Крупенин пошел в кафе, чтобы пораньше пожинать и отправиться в Дом офицеров на концерт. Но в кафе разыскал его лейтенант Беленький. Не раздеваясь и не снимая шапки, Беленький подсел к столу и полушепотом, чтобы не слышали посторонние, доложил о том, что произошло с Красиковым и Беткиным.

— Еще чего не хватало, — резко отодвинув тарелку, сказал Крупенин. — А может, это у них так, ребячество?

— Да нет, схватились по-серьезному, — объяснил Беленький. — И, не окажись меня на лестнице, не знаю, чем бы все кончилось.

— Странно. Из-за чего бы?

— Так вы же знаете характер Красикова, товарищ старший лейтенант. У него и с Винокуровым ссоры были.

— Что было, то прошло.

Появившаяся у стола официантка недовольно посмотрела на лейтенанта, на его надвинутую на брови шапку.

— Опять не дали человеку поесть! Ну как это можно?

— Нет, я уже поел, спасибо, — сказал Крупенин.

Он встал и, одеваясь, подумал с досадой, что так ведь хорошо работал Красиков сегодня в парке и так был рад потом, что пойдет, наконец, в городской отпуск. И вдруг… Жаль, что Беленький никак не может объяснить толком, какова же все-таки причина ссоры и кто ее затеял, Красиков или Беткин?

— А я так понимаю, товарищ старший лейтенант, — говорил ему Беленький по пути к казарме. — Если никто из двоих не уступил, значит, виноваты оба. Значит, обоих и наказать нужно по всей строгости и на полную катушку.

— Наказать нетрудно, — сказал Крупенин. — Знать надо, за что наказывать.

Поднимаясь на третий этаж, Крупенин спросил Беленького:

— Где все это произошло, покажите?

— Вот здесь, — сказал Беленький и хлопнул ладонью по стенке на лестничном повороте между вторым и третьим этажами.

— Из курсантов кто-нибудь видел?

— Да, на лестнице кто-то стоял.

— Кто же именно?

— Вот этого я не заметил второпях.

— Жаль. Может, вспомните?

Беленький подозрительно посмотрел на комбата.

— Так я же сам видел, товарищ старший лейтенант. Не верите, что ли?

Крупенин промолчал. Он чувствовал, что вопрос его действительно прозвучал не очень деликатно.

— Знаете что? — сказал он. — Разыщите, пожалуйста, Иващенко и приходите с ним в канцелярию.

— И Красикова позвать? — спросил Беленький.

— Нет, Красикова пока не надо.