Трудно быть духом

— Слушай, ты кто такой?! Ты откуда вылез?! Чего тебе от неё надо?! — выпалил Шматко.

— Мне?. — демонстративно удивился Виктор. — Да мне ни хрена не надо! Это она за мной три года бегала… как собачонка! А у тебя что?

Планы на неё? Скажу честно, не светит тебе, дядя… Староват ты уже для этого амплуа!

— А ты знаешь, какая отдача у гранатомёта? — угрожающе спросил Шматко.

Виктор опять ухмыльнулся:

— О-о-о!. Не туда тебя, старик понесло… Хочу сразу предупредить: восемь лет в боксе, КМС!

— А-а… ну тогда извини…

Олег Николаевич резко, без замаха всадил кулак в челюсть невежливому молодому человеку. Тот с грохотом врезался в дверь ближайшей кабинки и рухнул без сознания возле унитаза. Старший прапорщик потряс ушибленной рукой и запоздало похвастался спортивными успехами:

— Первый юношеский, бадминтон!

Он вернулся в зал. Маша по-прежнему сидела за столиком, нервно теребя сумочку.

— А где Виктор? — спросила она.

— Докуривает… А что, соскучилась?

— Олежка, он мне никто! Честное слово!

— Я вообще-то за фуражкой… — без выражения сказал он.

— Олежка, не уходи… — попросила девушка.

Но остановить его не смогла.

— На службу пора… — твёрдо сказал старший прапорщик Шматко. — Как говорится, можешь не провожать…

На резкий разрыв отношений мужчины и женщины реагируют по-разному. Женщины обычно жалуются. Либо маме, либо подруге.

Маша в этих целях использовала родственный вариант. Анжела Олеговна, выслушав её версию событий, утешила, как могла:

— А я тебе ещё тогда говорила! Сволочь твой Виктор!

— Он не мой…

— Тогда он твой был… Забыла? Люблю… Люблю… Бегала, как на привязи!

Маша всхлипнула:

— Мама, опять ты начинаешь!

Мама усилием воли перевела разговор:

— Съешь хоть что-нибудь…

— Не хочу… Может, в часть к нему съездить?

— Бегать за мужиком? Даже и не думай! Хватит… — Анжела Олеговна решительно взмахнула рукой. — За Витенькой своим набегалась! До сих пор кровь портит!

— Олег другой…

— Неважно! Я за мужиками никогда не бегала! И тебе не дам! — заявила мама.

Маша вскочила:

— Вот потому и живёшь одна! — выпалила она и в слезах выбежала…

Мужчины, в отличие от женщин, получив облом на личном фронте, пьют. Так сказать, заливают горе… А уже потом — жалуются.

Старший прапорщик Шматко выбрал помощь друга. Он принял очередную порцию лечебной жидкости, шумно выдохнул и поставил кружку на стол.

— Она говорит, между ними ничего нет… Но он же ей ногу щупал… выше колена! А она не отодвинулась… Даже не пошевелилась… Как это понимать? — излил душу Олег Николаевич.

Завскладом пригубил немного, закусив салом:

— Не знаю… Со мной такого не было. Мою никто за ногу не хватал… Не нашлось дурака такого! Ты ж мою видел? Если что… она сразу по морде!. Ты хоть по морде этому дал?

— Дал…

— Правильно!

Шматко грустно заглянул в пустую кружку:

— Да не в нём дело… Она что себе думает? Может, зайти, поговорить?

— Точно! Зайди, поговори.

— А если я зайду, а этот у неё?!

— Да-а, лучше не ходить…

— Данилыч, что ты как попугай?! Посоветовал бы чего! — разозлился Шматко.

Завскладом пожал плечами:

— Чего посоветовал? Я ж говорю, со мной такого не было!

Старший сержант медицинской службы Ирина Пылеева вошла в расположение второй роты. Дневальный крикнул:

— Дежурный по роте, на выход!

В коридоре появился сержант Прохоров с повязкой дежурного на рукаве.

— О-о, Ирка! Какими ветрами?!

— Слушай, куда Медведев пропал?. В столовой его нет, с ротой он не ходит… — напрямик спросила она.

Сержант сделал вид, что ничего необычного не происходит:

— Ну, правильно, он в наряде…

— Да? Уже третий день подряд?.

Прохоров ухмыльнулся:

— В войсках такое случается, сама знаешь…

— Могу я его увидеть?.

— Нет…

— Почему?

— Он занят…

Ирина разозлилась:

— Слушай, Прохоров, не смеши меня! — Она попыталась его обойти, но тот преградил ей путь.

— Нельзя!.

— Я что, не могу поговорить с рядовым Медведевым?

— Ты — не можешь!

— Это ещё почему?! — удивилась Ирина.

— Приказ Колобкова!

— Какой ещё приказ?!

— Не знаю! Сказали тебя в роту не пускать! Андестенд?.

Она пристально посмотрела на сержанта:

— Ну ладно, Прохоров… Придёшь ты ещё ко мне в санчасть со своим гастритом!. — Медсестра развернулась и пошла к выходу.

Сержант догнал её у самых дверей.

— Ирка… честное слово, я сам ни черта не знаю… Тут какая-то хрень творится! Зубов всех вызывал, расспрашивал обо всём и ни о чём… Медведева в наряды закрыли… Вообще из роты не выходит — сухпай жрёт… Ротный молчит… Тут явно какой-то замут с Колобковым… гадом буду! — косясь на дневального, быстро проговорил он.

Ирина выслушала его и кивнула, стремительно выбегая:

— Спасибо тебе…

В кабинет Колобкова она ворвалась без стука. За ней, пытаясь остановить, заскочил Звягин.

— Товарищ майор, мы что, служим в концентрационном лагере?! — тяжело дыша, спросила медсестра.

— Звягин, сделай-ка нам два чая… — спокойно приказал майор.

Писарь послушно испарился. Девушка выпалила:

— Что происходит?! Почему я, медработник части, не могу видеться с рядовыми?!

Колобков с улыбочкой поднялся с места:

— Ирина Дмитриевна, да вы присаживайтесь…

— Спасибо, я ненадолго!