Трудно быть львом

Тут я должен объяснить, какие знаки я собирался ему подать. Когда мы с ним в детстве играли во львов, мы принимали, конечно, в расчет, что львы не умеют говорить. Как же нам общаться? И вот мы придумали себе разные звуки как бы львиного рычания и каждому звуку дали свое значение. Например, один короткий рык означал «нет», два — «да», три коротких рыка — «не знаю», один длинный рык с закрытым ртом — «давай мириться», длинный рык с открытым ртом — «давай драться», короткое рычание — «я голоден», мощное рычание — «я голоден, я сержусь, я большой лев! Удирай, если тебе дорога твоя жизнь!». Мы сделали себе словарь и записали в нем по алфавиту все виды рычаний, числом примерно в полсотни, но потом этот словарь куда-то затерялся, и с тех пор мы удовлетворялись ограниченным числом рыков, которые я упомянул выше. Помнит ли Цвика этот наш словарь? Меня мучили опасения. Но выбора не было. Мой голод все усиливался, и я крайне нуждался в его помощи. В помощи близкого человека, который меня узнает. Который поверит мне и не будет меня бояться. Которому я смогу довериться сам. Это главное. И еще одно — мне нужен был человек, которого я смогу убедить не открывать никому, кто я на самом деле и где нахожусь, чтобы это, не дай Бог, не достигло маминых ушей. Потому что ее любящее сердце не выдержит моего превращения. Я снова облизал губы. Поднял свою тяжелую лапу и нажал на звонок.

Ничего не произошло. Я снова позвонил длинным звонком и услышал, как Рухама зовет мужа: «Цвика! Кто-то звонит в дверь! Проснись, Цвика!»

Где-то в глубине квартиры раздались недовольное ворчание и шумные покашливания. Ему тяжело было проснуться, бедняге. Но что поделаешь, дружба — это не только игра. Ради друга, попавшего в беду, иногда приходится и чем-нибудь пожертвовать.

Я услышал его шаги, приближающиеся к двери, и голос шедшей за ним Рухамы:

— Не открывай! Раньше спроси, кто там! Загляни в глазок на двери! Не открывай, ты слышишь меня, Цвика?

Он слышал и не слышал. Видно, еще не совсем проснулся, потому что, подойдя к двери, сначала шепотом спросил сам себя:

— Кто это там?

А потом повернул ключ и приоткрыл дверь. Я сразу же вставил лапу в открывшуюся щель. Он попытался захлопнуть дверь, но напрасно. Я уже открыл ее нараспашку и ступил в прихожую. Цвика бросился назад по коридору и захлопнул за собой дверь в квартиру. Я закрыл лапой входную дверь, чтобы соседи, если их разбудит шум, не могли войти внутрь, а потом лег на пол, стараясь как можно больше сжаться. Лишь бы не быть таким пугающе огромным. Уж лучше походить на чучело или на большую мохнатую игрушку.

— Что случилось? — испуганно воскликнула Рухама за дверью.

Цвика не отвечал. Он словно окаменел. То ли от потрясения, то ли от страха, но какое-то время он не мог ничего выговорить. Наконец я услышал, как он шепчет не своим голосом:

— Там… лев пришел…

Рухама расхохоталась. Ну конечно. Мне тоже время от времени снилось, что я лев. Или охочусь на львов. Или что… нет, мне ни разу не снилось, что лев приходит ко мне в гости и звонит в мою дверь. Это уж слишком. Скорей всего, Рухама подумала, что ее муж спятил. Лев, видите ли, пришел наконец к нему в гости. Но стоило ей приоткрыть дверь, как смех ее оборвался каким-то странным воплем, словно бы от внезапного удушья. Этот жуткий вопль мог бы издать какой-нибудь лев, если бы рычал в обратную сторону, вовнутрь себя, в живот. А потом она свалилась без сознания. К счастью, у нее было много волос, сплошные кудряшки, роскошная прическа «афро», иначе бы она изрядно ударилась головой о плитки пола. Ее спасла эта грива на голове. Настоящая львиная грива! Как это я никогда не обращал внимания на ее волосы? Ведь вот почему, наверно, Цвика Маленький на ней женился! И не только грива — в Рухаме все было львиное: маленький, сплюснутый нос, желтоватое лицо, длинные ухоженные ногти. И зелено-желтоватые глаза.

«Какой ужас, — подумал я. — Это так, значит, я выгляжу».

Но я не бросился ей на помощь. Я по-прежнему продолжал лежать в прихожей в ожидании Цвики.

И тут он появился в проеме двери. С револьвером в руках. Я поднял голову и издал тихий мирный рык. Я рычал довольно долго, не открывая пасть и все время качая головой, чтобы напомнить ему, что этот знак когда-то означал у нас «Да». А что еще я мог сделать? Но Цвика, все такой же испуганный и дрожащий, явно не обратил внимания на мои знаки. Может быть, ему уже чудилось, что я вот-вот оторву руку или ногу его сокровища с кудряшками на голове. Он поднял трясущимися руками револьвер и выстрелил в меня. И тогда я одним ударом лапы выбил этот дурацкий револьвер из его рук и выбежал на лестницу. Я мчался вниз. оставляя за собой переполох и смятение. Стук открывающихся и хлопающих дверей. Чьи-то крики. Детский плач.