Трудно отпустить

Неожиданный звонок приводит меня в чувство. Когда Хантер отскакивает от меня, я в страхе смотрю на открывшиеся двери, боясь, что нас застукал кто-то из постояльцев.

Когда я снова перевожу взгляд на Хантера, он натягивает штаны. Ухмылка на его губах такая же насмешливая, как и слова.

– Теперь ты поймешь, каково это. Поймешь, что значит смотреть, как я ухожу. – Он тихо смеется.

– Что? – Я встречаюсь с ним глазами, потемневшими от желания, которое никто из нас не в силах отрицать.

– Спокойной ночи, Деккер. Рад был снова повидаться.

Когда он выскальзывает из лифта, я, ощущая, как шок проникает в каждую часть тела, смотрю ему вслед.

Шок постепенно сменяется смущением. А смущение, в свою очередь, перерастает в злость. Злость, которая подпитывает отвращение к самой себе.

Шутка Хантера ранит сильнее, чем следовало бы.

Но я сама виновата. Да, он поцеловал меня, но я перешла все границы.

Да ты едва не отсосала ему в лифте.

Не отсосала, но думала об этом. Хотела этого. Желала этого, черт возьми.

Позволяю дверям лифта снова закрыться. Доезжаю до нужного этажа. Двери в очередной раз открываются. И все это время я прокручиваю в голове то, что сделала, и от унижения буквально теряю самообладание.

Каждый шаг, который я делаю по направлению к своему номеру, обременен моими мыслями.

Как я могла быть настолько непрофессиональной?

Шаг.

Как позволила так легко себя обдурить?

Шаг.

Как могла позволить вырваться на свободу безответным чувствам, которые испытываю к нему?

Шаг.

Как посмела проявить слабину?

И что еще хуже – как посмела стоять тут и пытаться открыть дверь, сомневаясь, смогу ли выполнить просьбу отца, которая так тесно переплетается с моими личными желаниями?

Дело плохо.

Очень плохо.

– Такого нельзя допустить. Ты не можешь этого допустить, – бормочу я под нос, когда прохожу в номер. – Мы не подходим друг другу. Ничего не выйдет. Даже на одну ночь. – Черт. Черт. Черт! – Ты совершила непростительную ошибку. Господи, в прошлый раз…

Я снимаю туфли и небрежно отбрасываю их в сторону, все еще мысленно осуждая себя за то, чему едва не позволила случиться.

За то, чего желала.

В прошлый раз…

Дрожащими руками я снимаю с себя одежду, в то время как все мои мысли порабощены желанием стереть то, что только что произошло.

Но я не могу. Знаю, что не могу.

И ненавижу ту крошечную часть себя, что лишена профессионализма и хочет оставить все как есть.

В прошлый раз…

Эти три слова раз за разом повторяются в моей голове, когда я захожу в душ.

И даже когда забираюсь в постель.

И даже когда пытаюсь очистить голову и не думать о Хантере. Пусть даже все еще чувствую на губах вкус его поцелуя.

В прошлый раз…

Прошлый раз едва не сломил меня, потому что только покинув Хантера, я осознала, что без памяти в него влюблена.

Глава 8. Деккер

3 года назад

– Деккер, – стонет Хантер. Боль отдается в каждой клеточке моего тела, когда он проникает в меня.

Наши пальцы переплетаются, а тела наполняются притаившимся где-то глубоко внутри огнем, который никто из нас потушить не в силах. И так всякий раз. Всегда, когда мы занимаемся сексом.

Отель или город могут меняться, но, чтоб меня, Хантер точно знает, в чем я нуждаюсь и как сильно.

У меня выдался неудачный день. А неделя была и того хуже. И только этого я ждала с нетерпением.

Я ждала его.

Подобная мысль напугала меня до чертиков, но все же не помешала приехать и уж точно не побудила дать заднюю, когда Хантер открыл дверь и мое сердце предательски сжалось.

Хотя этим вечером все по-другому.

– Черт. Как же мне это было нужно. – Он целует меня в губы. Двигает бедрами. – Мне нужна была ты.

Я выгибаюсь, когда Хантер прикусывают мою ключицу, а головка его члена задевает каждый, мать его, нерв.

Что-то точно изменилось.

Конечно, во время первого раунда присутствовал плотский голод. Все, чем мы так наслаждались: судорожное срывание одежды, властные прикосновения, отчаяние, вызванное тем, что мы не можем тут же слиться воедино.

Но второй заход… так отличался от предыдущего.

В сексе теперь чувствовалось меньше ненасытности и больше необходимости. Меньше пыла и больше утонченности. Меньше возведенных границ и больше уязвимости.

Хантер выходит и снова скользит в меня бесшумными толчками. Он прижимается губами к моей коже, я чувствую жар его дыхания возле уха.

Когда он приподнимается и мы встречаемся взглядом, на его губах не играет привычная самонадеянная ухмылка. Его лицо не озаряет веселость. Он напряжен и серьезен. У меня перехватывает дыхание, когда он, все еще смотря мне в глаза, делает толчок.

Раньше я не чувствовала такой интимности.

Интимности, которую постепенно начинаю и желать, и бояться. Она пугает и в то же время наполняет меня. Я настолько ошеломлена, что просто не в состоянии задуматься над этим.