Трудное счастье

— Да, мадам. В течение дня у его милости уже было два приступа. Мы с миссис Досон давно подметили, что приступы зачастую следуют один за другим, с небольшим перерывом. Так что и на этот раз предвидеть еще один приступ было совсем не сложно.

— Разве в такие моменты, особенно ночью, дедушка обычно не звал сестру Грей?

— Только тогда, когда приступ был настолько серьезным, что лорд Полхорган нуждался в инъекции морфия. В таких случаях он действительно звонил в стоящий на прикроватной тумбочке колокольчик. Но и перед этим он непременно принимал свои пилюли.

— Да, но он как будто сбросил с тумбочки и пилюли, и колокольчик, потянувшись за ними…

— Может, кому-то и выгодно, чтобы у окружающих создалось подобное впечатление.

— Вы полагаете, сестра Грей нарочно убрала таблетки и колокольчик, чтобы дедушка не смог дотянуться до них?

— Скорее, не убрала, а положила дальше, чем обычно.

— Но какая же ей выгода от его смерти? Ведь сиделка потеряла хорошую работу.

— По завещанию она получила весьма приличную сумму, — вставила миссис Досон. — И теперь ничто не мешает ей найти новую работу, где она тоже получит… что-нибудь.

— Вы всерьез утверждаете, что сестра Грей намеренно проявляет халатность, чтобы после смерти своих пациентов получать деньги, которые они оставляют ей?

— Да, и допуская такую возможность, я счел своим долгом поделиться с вами подозрениями насчет этой опасной женщины. Тем более, что она все еще находится неподалеку.

Миссис Досон задумчиво уставилась в свою чашку.

— Я разговаривала с миссис Гринок, которой принадлежит Корморант-коттедж…

— Это то самое место, где теперь живет сестра Грей?

— Да, где, как изволит выражаться эта женщина, она отдыхает в перерыве между работами. Миссис Гринок не очень-то хотелось сдавать свой коттедж сестре Грей. Она намеревалась сдать его на всю зиму, а Алтея Грей, по ее собственным словам, пробудет здесь неопределенное время. Но вмешался мистер Пендоррик и убедил миссис Гринок сдать коттедж именно сиделке.

Теперь до меня наконец дошло, почему Досоны решились на этот разговор. Они не только сообщили о своих подозрениях в отношении смерти деда, но и явно намекнули, что эта беспардонная искательница приключений явно на более короткой ноге с моим мужем, чем, как они считают, это позволяют приличия. Что ж, если Досоны и хотели посеять в моей душе сомнения, то явно добились желаемого результата.

Я сказала, что обдумаю нашу беседу, и перевела разговор на проблемы Полхорган-холла. В частности, заверила их в том, что не намерена продавать его, и поэтому хочу, чтобы они остались в нем, как мне хотелось бы надеяться, навсегда. Досоны, как выяснилось, были очень довольны мной — своей новой хозяйкой. Об этом со слезами на глазах миссис Досон и сказала мне. Да и сам Досон с присущим ему чувством собственного достоинства дал понять: служить мне — для него одно удовольствие. В общем, я не могла не сделать вывода, что они решились высказать мне свои сомнения из-за искреннего беспокойства о моем благополучии. И я решила навестить доктора Клемента. Мне хотелось в домашней обстановке еще раз поговорить с ним о смерти дедушки.

Увидев меня, Мейбл Клемент с приветливой улыбкой появилась из сарая, который она называла мастерской.

— Какой приятный сюрприз, — весело заметила она, — Эндрю будет очень рад. Пожалуйста, входите в дом, я приготовлю чай. Сегодня у меня один из самых удачных дней за долгое время.

Вышедший навстречу мне доктор Клемент сообщил, что я пришла как нельзя вовремя, поскольку сегодня днем он свободен от работы.

Мейбл приготовила чай и, не найдя грелку на чайник, не придумала ничего лучше, как накрыть ее старинным шерстяным подшлемником, валяющимся рядом. На столе появились слегка подгоревшие ячменные лепешки и немного осевший в середине пирог.

— По вкусу он напоминает рождественский пудинг, — объяснила Мейбл.

— Прекрасно, я обожаю пудинг, — вежливо уверила я хозяйку.

Мейбл Клемент мне нравилась. Тем более, что оказалась одной из тех немногих, на кого мое неожиданно обретенное богатство не произвело абсолютно никакого впечатления.

После чая разговор зашел о смерти лорда Полхоргана.

— Остался бы мой дедушка в живых, прими он вовремя таблетки? — спросила я.

— Значит, Досон снова разговаривал с вами?

— Как и с вами, ведь правда? — ответила я вопросом на вопрос.

— Да, сразу после кончины лорда Полхоргана он обнаружил таблетки и колокольчик под кроватью больного.

— Если бы дедушка смог дотянуться до них…

— Совершенно ясно, что он пытался это сделать и нечаянно уронил их на пол. Приступ усилился, что и привело к летальному исходу.

— Фейвэл, все кончено, — мягко сказала Мейбл. — Не стоит изводить себя напрасными переживаниями о том, чего уже не вернуть.

— И все же мне бы хотелось знать…