Трудное счастье

Алехандра поднесла к губам бокал с каким-то темным напитком – судя по оттенку, бренди – и осушила его до дна. Всем своим видом она старалась дать Люсьену понять, что не рада ему. Но он не мог просто развернуться и уйти, он должен был узнать, что толкнуло Алехандру на этот путь и как она очутилась во второсортном заведении на задворках одного из беднейших районов Мадрида.

– Но у тебя был дядя…

– Он умер, – перебила Алехандра.

– Я ведь дал тебе кольцо…

– Его украли, – невесело рассмеялась Алехандра. – Лучше уходите, милорд. Вовсе не желаю получать от вас деньги за услуги, которые когда-то оказала бесплатно. А выслушивать проповеди о том, что я должна вернуться на путь добродетели, тем более не намерена. Многим клиентам очень нравится, какой я теперь стала. Если же вы их мнения не разделяете, никто вас здесь не держит. В заведении много девушек, которые с готовностью удовлетворят все ваши прихоти. Ну, а моими прихотями займутся другие клиенты.

Взгляд Алехандры скользнул вниз, и Люсьен понял, что она заметила характерный бугорок на его брюках.

– Или женщины вам нынче не по нраву? Хорошо, можем предложить симпатичных мужчин. У нас большой и широкий выбор. Есть и совсем юные, и те, кто постарше.

Тон Алехандры звучал жестко и напряженно. Люсьен едва узнавал ее голос. Потрясенный, он мог лишь молча смотреть на нее. Ее уши украшали огромные серьги из дешевого стекла, а груди едва не вываливались из глубокого кружевного декольте. Соски были темнее, чем помнил Люсьен. Должно быть, Алехандра их накрасила. В таком виде она выглядела пародией на саму себя. А эти поджатые губы и горечь во взгляде… Нет, такой ее Люсьен не знал. Вдруг он ощутил в воздухе характерный травяной запах и пришел в ужас.

– Что это? Наркотические средства? Неужели теперь ты принимаешь эту отраву?

– Всего лишь безобидный лауданум. Расслабляет тело, укрепляет дух. При моем роде занятий средство весьма полезное. Иногда не знаю, как бы без него обходилась.

И тут Алехандра проделала нечто совсем уж для себя несвойственное – задрала ночную сорочку, демонстрируя свою наготу, и вызывающе улыбнулась. Не в силах смотреть на это, Люсьен резко развернулся и, не оборачиваясь, пошел к двери.

Глава 11

Алехандра открыла глаза. Она лежала в своей постели с мокрым холодным компрессом на лбу. Люсьена Говарда нигде не было видно. Рядом сидела Мария. Судя по яркому солнечному свету, был уже полдень.

– Что-то ты вчера чересчур увлеклась лауданумом, Антония. Так не годится. Тем более в первый раз. В три раза превысила нужную дозу! Я же тебе объясняла…

Голова раскалывалась от мучительной боли. Алехандра заслонила глаза ладонью и жестом попросила Марию задернуть занавески.

– Приняла немного перед тем, как… клиент пришел, а потом еще чуть-чуть.

– Видела я его. Молодой сеньор Моралес совсем не похож на ростовщика. По крайней мере, я таких не встречала. Не похож он и на мужчину, которому приходится платить большие деньги за женское внимание.

– Это был не Матео Моралес, Мария. Элоиза по ошибке записала его в книге под этим именем, произошло недоразумение.

– Кто же это был?

– Английский капитан. Когда-то я его любила.

– А теперь?

Антония отвернулась и зарылась поглубже в подушки. Теперь она понятия не имела, что он значит для нее, а она – для него. При виде ее у Люсьена на лице отразился искренний ужас. Он даже не смог заставить себя произнести вслух, кем она стала. Достаточно было увидеть его лицо, и Антония со всей очевидностью поняла: робким, смутным надеждам на примирение не суждено сбыться. Но Антонию не сломило разочарование во взгляде Люсьена – она не потеряла самообладания, держалась отчужденно и даже сумела его отпугнуть.

За время разлуки они оба переменились. Люсьен и Алехандра всегда были разными, но, хотя когда-то именно различия в характерах свели их вместе, теперь эти же самые различия превратились в непреодолимую преграду. Слишком много боли и разочарований пришлось испытать Алехандре перед тем, как она стала Антонией.

Положив руку на живот, Антония украдкой вздохнула, вспоминая их дитя. Она дала мальчику имя Росс, в честь отца. Бедняжке было всего две минуты от роду, когда он испустил последний вздох. В этот момент все то светлое, что еще оставалось в ее душе, застлала тьма. С тех пор Антония ходила на кладбище, не пропуская ни одного дня.

– Теперь больше не хочу этого человека, – наконец ответила она. В ее голосе звучали гнев и боль.

– Тогда, если опять придет, скажу, что ты уехала. Например, к дяде в Алмейду или к двоюродной сестре в Кадис. У меня и там и там есть родственники, так что слова мои будут звучать вполне убедительно. Больше твой англичанин тебя здесь искать не станет.

– Спасибо.

Повторный визит в публичный дом на улице Сеговия Люсьен нанес на следующий вечер. Но старуха, которая с ним разговаривала, сообщила, что Алехандра уехала.

– Отправилась в Кадис, – пояснила она. – Просила передать, что так будет лучше для вас обоих.

– Понимаю. У нее есть где остановиться в Кадисе?