Трудное счастье

Офицер взглянул на обнаженного молодого солдата, крепко спящего в постели и даже не проснувшегося от поднявшегося шума. Через несколько секунд француз отыскал его одежду, достал зашифрованную записку и показал Антонии.

– Нам поступила информация, что вы шпионите в пользу англичан и используете это заведение в качестве прикрытия, чтобы добывать сведения у каждого незадачливого французского военного, которому посчастливилось заглянуть в ваш бордель. Судя по тому, как крепко спит этот несчастный, ему в вино подмешали снотворное. Значит, вот как вы работаете?

– Не понимаю, о чем вы? Какой шпионаж? – Антония попыталась одновременно изобразить и женскую ранимость, и глубокое недоумение. – Уверяю, единственное, чем я тут занимаюсь, – это дела моего заведения! Ну, а клиент просто перебрал и уснул…

– Попробуй его разбудить! – рявкнул офицер, обращаясь к одному из солдат. Спеша исполнить приказ, тот принялся с силой трясти спящего за плечи. Но тот не просыпался. Первый француз снова ударил Антонию. Когда его кулак врезался в ее переносицу, она услышала треск. Кажется, он сломал ей нос. Что ж, хотя бы не выбил зубы.

И тут в комнату торопливыми шагами вошла Мария, при помощи поднятой трости проложившая себе путь через собравшуюся в коридоре толпу.

– Оставьте эту женщину в покое! Ничего из того, в чем вы ее подозреваете, она не делала! Антония – добропорядочная…

Но кто-то оттолкнул Марию в сторону. Не удержавшись на ногах, она упала, ударилась об острый угол кирпичного камина и лежала, не шевелясь.

Антония застыла, потрясенно глядя на кровь, вытекавшую из головы старой женщины. Она хотела кинуться к Марии, обнять и прижать к себе ту, которая дала ей крышу над головой. Несколько лет назад она, одинокая, беременная и напуганная, получила помощь и поддержку только от этой доброй женщины.

Но стоило Антонии сделать шаг, как офицер кинулся к ней, достал из кобуры пистолет и рукояткой ударил ее по затылку.

Очнулась Антония в тюремной камере. Она была полностью обнажена. Было темно, она дрожала всем телом, но скорее от страха, чем от холода. Хотя тонкий слой соломы был явно недостаточной преградой между нею и земляным полом.

Мария убита. Эта часть жизни Антонии закончена. Ну, а про то, что случается с женщинами, которые попадают в лапы французов, она была премного наслышана. Большинство не возвращались, а те немногие, кому удавалось вырваться на свободу, вспоминали пережитое в ночных кошмарах. Война делала допустимыми вещи, неприемлемые в мирное время. Ну, а шпионке на милосердие рассчитывать и вовсе не приходилось. Наверняка французы уже обнаружили в спальне публичного дома переписанный текст зашифрованной записки. Впрочем, лауданум является достаточным доказательством ее вины.

Антония была уверена, что пока ее не изнасиловали. Голова раскалывалась от боли, нос мучительно ныл, и щеку сильно дергало, а в остальном… Антония принялась ощупывать себя руками, но более серьезных повреждений, чем разбитая и треснувшая нижняя губа, не обнаружила. Судя по тому, что в камере нельзя было ничего разглядеть на расстоянии вытянутой руки, была либо глубокая ночь, либо очень раннее утро – ни один луч света не проникал внутрь сквозь металлическую решетку. Антония попыталась вырыть подкоп, но земля была твердой как камень. Вырыть здесь туннель не получится, к тому же надо экономить силы – ей предстоят тяжкие испытания, но она готова пострадать и погибнуть за свою страну. Да и что ей теперь делать, куда идти? Мария мертва, а все ее родные на небесах.

Вдруг до нее донесся едва различимый звук. Антония застыла неподвижно, прислушиваясь. Кажется, кто-то шел по темному коридору. И тут Антония заметила за тяжелой металлической решеткой чей-то черный силуэт. Приглядевшись, Антония поняла, что перед ней стоит Люсьен Говард. Английский капитан был с ног до головы одет в черное, а лицо закрывала низко надвинутая на лоб шляпа с полями. Не говоря ни слова, Люсьен предостерегающе приложил палец к губам, затем вставил в замок толстую проволоку, которую держал в руке, и принялся осторожно поворачивать. Две секунды, и раздался тихий щелчок. Открыв дверь, Люсьен взял Антонию за руку и вывел в коридор. Потом набросил ей на плечи и голову одеяло, в которое она тут же завернулась. На Люсьене были тонкие кожаные перчатки, очень теплые на ощупь. Антония почувствовала это, когда он взял ее за плечи и повел по коридору. Было так темно, что она не могла разглядеть, куда они направляются. Вскоре они вышли в другой коридор.

– Сюда, – прошептал Люсьен.

Это было первое слово, которое он произнес с тех пор, как возник возле ее камеры, подобно видению. В темноте Антония наступила на что-то острое и поранила ногу. Она ощутила резкую, острую боль, но не произнесла ни звука.