Трудное счастье

– Я уже ни в чем не уверена, Люсьен, – прошептала она, однако отстраняться не стала. – Не знаю, кто я и что со мной станет. Раньше думала, что знаю, но теперь… Твоя страна такая холодная и серая! Здесь я чувствую себя чужой. Не могу отделаться от мысли, что я для тебя обуза. Когда родился Росс, у меня было сильное кровотечение. Врач, который меня лечил, сказал, что… – Набрав полную грудь воздуха, Алехандра наконец решилась продолжить: – Возможно, у меня больше не будет детей. Никогда. – В зеленых глазах ясно читались стыд и печаль. – Так что твоя матушка права. От меня один вред… Я не смогла бы стать здесь своей, даже если бы захотела.

Люсьен собирался было возразить, но тут раздался звонок в дверь, а вслед за ним тишину нарушили громкие голоса.

– Где он?

– Где Люс?

Вскоре дверь библиотеки распахнулась настежь, и в комнату ворвались мужчина и две женщины. Первым делом Алехандра невольно отметила, что все трое были удивительно красивы, элегантно одеты, и каждое их движение выдает хорошо воспитанных английских аристократов. Эти люди тоже сразу обратили на нее внимание, пусть даже Алехандра скромно стояла в углу возле камина.

– Это вы Алехандра?

Высокий мужчина с бледно-зелеными глазами шагнул вперед первым. Он чуть прихрамывал и по манерам напоминал военного в отставке.

– О боже! Неужели Люсу все-таки удалось вас разыскать? Вот уж не думал, что это возможно.

Люсьен шагнул поближе к Алехандре.

– Алехандра Фернандес де Санто-Доминго, – представил ее Люсьен. – А это Дэниел Уайлд, граф Монтклифф, его супруга Аметиста и моя сестра Кристин Говард.

Обе женщины вежливо улыбнулись, однако выражения их лиц были слегка озадаченными.

– Очень приятно познакомиться, – произнесла Алехандра, надеясь, что от волнения не перепутает английские слова. Немало воды утекло с тех пор, как она говорила на этом языке с матушкой. Впрочем, сама Розалия тоже не владела английским в совершенстве.

Женщины вежливо кивнули, и Кристин спросила:

– Это вы выкрасили волосы моему брату в Галисии? Когда он поправился, сразу постриг их покороче, чтобы избавиться от черного цвета. Потом несколько недель ходил как пугало огородное.

– Пугало?..

Это хорошее слово или плохое? Комплимент или издевка?

– Espantapájaros, – поспешно перевел Люсьен на ее родной испанский. Здесь, в этой чисто английской библиотеке, иностранное слово прозвучало чужеродно. Пока Люсьен разговаривал с матерью, Алехандра успела от нечего делать осмотреть все полки и не нашла ни одного испанского названия на корешке.

– Это чтобы защитить, – объяснила Алехандра и почувствовала, что фраза получилась корявой.

Дэниел Уайлд шагнул вперед и произнес:

– Что ж, мы очень вам благодарны, Алехандра, за то, что спасли Люсьену жизнь и помогли вернуться домой. Он мой лучший друг, и без него…

– Для меня это честь. Он мне тоже помог – спас от французов. Да, он хороший человек.

«О боже, только бы они меня поняли – хотя бы приблизительно!» – мысленно взмолилась Алехандра. Por favor, que me entiendan[7].

Тем временем Кристин Говард потянулась и взяла Алехандру под руку. Улыбка ее была теплой и дружелюбной.

– У вас есть с собой какая-нибудь другая одежда? Боюсь, мой брат обеспечил вас не слишком роскошным нарядом.

– Роскошным?.. – Этого слова Алехандра и вовсе не знала, поэтому беспомощно посмотрела на Люсьена.

И снова ему пришлось переводить для нее.

– Только не рассказывай им про бриджи и мужскую рубашку, которые лежат в сумке, – пошутил Люсьен снова на испанском, чтобы никто, кроме нее, ничего не понял. – Иначе Кристин мне житья не даст.

При одной мысли, что отважный Люсьен Говард робеет перед сестрой, Алехандра невольно улыбнулась.

– Я всю одежду оставила в Мадриде, – медленно произнесла она и прочла на его лице облегчение.

– Берегитесь, вы бросаете Кристин вызов. Для нее это все равно что красная тряпка для быка, – сообщила Аметиста, и все засмеялись.

С чего вдруг они заговорили о быках и красных тряпках? При чем здесь коррида? Алехандра пыталась понять, в чем тут шутка, и не могла. Коррида – жестокий, кровавый спорт. Ей эти так называемые представления никогда не нравились. А завсегдатаев светских салонов Лондона подобные забавы и вовсе могут только шокировать. Алехандра снова повернулась к Люсьену, желая получить объяснение. Он принялся медленно разъяснять ей шутку.

– Моя сестра очень любит моду. Для нее будет большим удовольствием выбирать для тебя новый гардероб, тем более что у тебя совсем ничего нет. Кристин обожает наряжать других. Это одновременно и ее призвание, и главный недостаток, – прибавил Люсьен, рассмеявшись. – Ее послушать, так все неправильно одеты.

– Не слушайте Люсьена. Клянусь, у Кристин настоящий дар во всем, что касается нарядов, – заверила Аметиста. – Впрочем, вам с вашей красотой особой помощи не понадобится.

– Вот только волосы обязательно нужно привести в порядок. – Кристин протянула руку и дотронулась до рыжей пряди: – Вы позволите?

Растерянная Алехандра смогла только кивнуть.

– Это ведь не натуральный цвет?

– Нет. Темные, не рыжие.