Трудное время (ЛП)

— Просто предосторожность. Но она, конечно же, напугана. Так или иначе, она говорит по телефону с твоей тетей Тори. — Паула перекрестилась, дав понять, что она не особо любит тетю Тори. — Слава богу, не я. Кому интересно слушать о чужих болячках?

Эрик оглянулся, упершись в бока.

— Пахнет индейкой.

— Курицей.

— Почти угадал.

— Ты ешь курицу, Энни? — спросила Паула со всей серьезностью.

Я кивнула.

— Еще пахнет дрессингом.

— О, — сказала она, посмотрев на Эрика с неподдельным удивлением. — Ты не говорил, что она с юга. — Она снова повернулась ко мне. — Вообще-то, он совсем мало чего рассказывал. Он говорил, что ты… учитель?

— Библиотекарь.

— Да, точно, это я знаю. По крайней мере, об этом Эрик удосужился мне рассказать. В общем, да — дрессинг. На коробке было написано стаффинг. Никогда не понимала разницу между дрессингом и стаффингом* (Прим. традиционный гарнир на день благодарения к курице или индейке, на юге называют дрессинг).

Есть ли вообще эта разница? Я пожала плечами.

— Там откуда я родом, мы называем его дрессингом. Моя мама готовит его из кукурузного хлеба.

— Ну, мой стаффинг вроде из батона, но на вкус просто божественный.

— Меня устраивает.

— Боже Эрик, — сказала его мама с улыбкой. — В следующий раз предупреждай, что везешь домой южную девушку, чтобы я смогла приготовить подходящее блюдо. Я не готовилась к такому тесту. — Мне же она сказала. — И так откуда ты именно, Энни?

Эрик достал бутылку красного вина из шкафа и разлил его в четыре бокала на кухонном столе, позволив своей маме завалить меня вопросами. Она кивала на все мои ответы, восхищаясь, словно я была послом некой экзотической нации. Она только подобралась к теме «Чем занимаются твои родители», когда вошла отсутствующая сестра, с кощунственным заявлением в манере Коллиеров:

— Твою мать, у этой женщины нет тормозов.

Ее мать засмеялась.

— А ты думаешь, почему я сбагрила ее тебе?

— Ну, вам всем будет интересно услышать, у Тори врос ноготь на среднем пальце левой ноги.

Паула состроила гримасу.

— Крис не надо. — Фальшиво приглушенным, конспираторским тоном она добавила мне. — Тори сестра их отца.

— Понятно.

— Его семья большие любители наговорить лишнего.

— Ха! — Кристина выдвинула стул, но пока не села. — И это говорит женщина, которая во всех подробностях описала мне воспалившуюся от пирсинга губу соседской девчонки, за завтраком.

Кристина была высокой — вполне возможно 5 фунтов и десять дюймов — и немного полноватой, а своими длинными ногами и узкими бедрами она напоминала Эрика. Немного подсчитав, я пришла к выводу, что ей тридцать шесть или семь, в целом она соответствовала своему возрасту. У нее были черные длинные волосы, собранные в хвост и достигали ее талии. Ее джинсы и клетчатая рубаха не отличались от моих, но в отличие от меня, последнюю она носила, словно заработала ее честным трудом на лесоповале. С тревожной дрожью я попыталась представить, каким должен быть мужчина, чтобы справиться с этой женщиной. Или хотя бы просто сломать ей руку. Потом я вспомнила рассказ Эрика, о ее погибшем сыне. Эта женщина потеряла больше, чем я смогу представить. Я чувствовала себя восьмилетней девчонкой.

Эрик встал, и она похлопала его по спине, пока они обнимались, говоря:

— Не могу привыкнуть к тому, каким здоровенным ты стал в тюрьме.

— Все это благодаря роскошному фитнес-клубу в Казинсе. — Он отступил назад, чтобы кивнуть в мою сторону. — Крис, это Энни. Та, на которую ты наехала по телефону.

Я внутренне съежилась, и пожала протянутую руку Кристины.

— Приятно с тобой познакомиться. Лично.

— Мне тоже, — сказала она, скорее подавленно, чем радостно.

Как бы там ни было, я тоже не была в восторге от этой встречи. Я даже не сомневалась в том, что скорей в меня прилетит метеорит, чем эта женщина извинится. В общем, она меня пугала, и я не стала высказывать своих ожиданий, надеясь на вежливость.

— Я удивлена, что ты приехала, — сказала она мне, с ничего не выражавшим тоном.

— Я эм… — могу быть просто честной. — Вся эта ситуация меня немного пугает. Эрик подумал, что будет не плохо, если я поеду, и удостоверюсь, что волноваться не о чем.

Она стрельнула взглядом в своего брата.

— Волноваться не о чем?

— Вероятно, нет, Крис. Этот ублюдок трус — всегда им был. Не думаю, что он жаждет смерти. Особенно, если он чист…

Их мама замахала руками пытаясь, отмахнутся от разговора, как от роя мошек.

— Я не хочу говорить об этом ужасном человеке.

— Этот ужасный человек причина моего визита, — напомнил ей Эрик. — Нет смысла приукрашивать.

— Но не сегодня, малыш. Хорошо?

Он вздохнул, опустив плечи в смирительном жесте.

Паула повернулась ко мне.

— Дай мне свой бокал, Энни.