Трудности воспитания (СИ)

— Я не знаю, — всхлипывает Голубая, безрезультатно пытаясь вытереть слёзы рукавами платья. — Я знаю, что это не ты, но доводы моей Циркон звучали так правдоподобно! Со стороны всё это выглядит так убедительно, что я сомневаюсь в себе… в своей объективности, в своих… решениях! Если я не могу… я не… — она прикрывает рукой рот и от плача не может вымолвить ни слова.

Жёлтая молча присаживается перед ней на колени, обнимает и гладит по волосам, позволяет уткнуться в своё плечо и ждёт, пока сестра успокоится, в то же время пытаясь подобрать правильные слова.

— Ты можешь считать, что я не любила Розовую, — говорит она, когда плач немного затихает. — Можешь думать, что я ненавидела её так сильно, что могла бы пойти на столь низкий поступок. Но я знаю, как сильно ты её любишь, — она отстраняется, огладив напоследок щёки сестры. — Я бы не смогла причинить тебе такую боль.

Возможно, это не совсем правильные слова, которые ей следовало сказать, но это именно то, что нужно Голубой: соломинка, за которую та хватается от безысходности, временная опора, которая ей нужна, чтобы не начать сходить с ума от собственных подозрений.

Жёлтая не расколола бы Розовую хотя бы ради Голубой, и они обе это прекрасно понимают. Они так долго друг друга знают, что это не нужно доказывать.

— Прости меня… — шёпотом извиняется Голубая. — Я не хотела тебя подозревать.

— Я всё понимаю. Отчасти… это моя вина. Я дала тебе повод для сомнений.

— Мне нужен… — Жёлтая едва успевает заметить, как попадает под влияние ауры сестры, чувствует её нарастающую злость, — нужен камень Розы Кварц, — и молча встаёт, чтобы отдать приказ немедленно подготовить их корабли к отлёту.

Есть только одно место, куда могла сбежать Роза Кварц.

====== Часть 29 ======

Жёлтой довольно стыдно признаваться в этом, но она теряла физическую форму целых два раза, в то время как за Голубой ни разу подобного не водилось. Голубая даже не знает, каково это — потерять форму.

Она часто отшучивалась на эту тему, говорила, что для Жёлтой это нормально: она, в конце концов, довольно часто вступает в битву лично, в отличие от Голубой. Та молчала в ответ на такие глупые доводы сестры. Жёлтая знает, что порой ведёт себя безрассудно. В редкие минуты одиночества она честно оценивает свой потенциал, смотрит со стороны на своё поведение, сравнивает себя с Голубой.

Голубая плачет, когда ей грустно, и улыбается, когда весело; она не держит эмоции в себе, и в критических ситуациях это позволяет ей сохранять удивительное спокойствие.

Эмоции — слабое место самоцветов. Гораздо проще управлять армией, которая будет чётко следовать твоим приказам, не обращая внимания ни на что вокруг. Поразительная особенность Голубой состояла именно в том, что ненавистные Жёлтой эмоции она умела превращать в силу. В редкие моменты, когда они вели войну вдвоём, Жёлтой доводилось видеть боевые способности сестры, и одно она могла сказать точно: встретиться с разъярённым Голубым Алмазом в бою — значит подписать себе смертный приговор.

На Землю опасно лететь в одиночку — проще отправить на проверку Кластера самоцветов, которых не жалко, — но им обеим хочется поскорее со всем этим закончить.

Лично убедиться, что всё закончится.

— Почему бы нам не взять несколько отрядов Кварцев? — спрашивает Жёлтая, когда они направляются к своим кораблям. — Если тебе придётся вступить в бой без меня, будет проблематично.

— Ни к чему, — равнодушно отвечает Голубая. — Я хочу покончить со всем этим сама, и никакие Кварцы… — она поджимает губы, — не должны мне мешать.

Моменты, когда её сестра настолько выходила из себя, Жёлтая может пересчитать по пальцам одной руки: злость — не её эмоция. Злость — эмоция, свойственная самой Жёлтой и её цветовому спектру, но никак не Голубой.

— Сначала мы пробудим Кластер. Когда он начнёт образовывать форму, у нас будет немного времени, чтобы наведаться на предполагаемую базу Розы Кварц.

Голубая молча слушает, глядя на голограмму планеты, по которой Жёлтая разъясняет их план действий прямо на ходу, не желая терять ни минуты.

— Если Розы там не будет, мы допросим её союзников. Если там никого не будет, мы обыщем весь сектор.

Прямо перед кораблями Жёлтая берёт Голубую за руку и осторожно разворачивает к себе:

— Я обыщу всю Галактику, но покончу с каждым мятежником, — и мимолётно касается её губ своими. Сестра отвечает ей слабой улыбкой.

— Я знаю.

Они давно не летали вместе на своих собственных кораблях. Голубая предпочитала находиться с Жёлтой на борту и тихонечко признавалась, что ей лень брать на себя управление. Да и зачем, когда она может дразнить и отвлекать от столь важного занятия сестру?

— Чему это ты улыбаешься? — раздаётся голос из динамиков. Жёлтая бросает взгляд на экран, с которого на неё вопросительно смотрит Голубая.

— Да так. Вспомнила, что когда мы летаем вместе, то берём только мой корабль.

— И целый экипаж, между прочим.

— Ты сама настояла лететь в одиночку.

Голубая слегка виновато поджимает губы — словно действительно в чём-то провинилась, — на что Жёлтая откровенно любуется.

— Я уже вижу Землю.