Трудные дни сорок первого

Бой за деревню Зябки мы завязали вечером, продолжали всю ночь, а к утру полностью очистили населенный пункт от врага. Попов, с которым в те бессонные дни и ночи я неизменно находился вместе, полувопросительно-полуутвердительно проговорил:

— Вперед, Константин Леонтьевич?

— Да, Василий Степанович, только вперед!

В начале двадцатых чисел декабря штаб подвижной группы расположился в деревне Елки. И именно в этой деревушке, со всех сторон окруженной первозданным лесом, нами был окончательно разработан, уточнен и утвержден боевой приказ на штурм Калуги. И здесь же, в крестьянской избе, перед которой зияла огромная воронка от неприятельской бомбы, я собрал начальников политотделов дивизий и военкомов полков, пропагандистов и парторгов. Рассматривалось два вопроса. Первый: ответственность парторганизаций за исход предстоящих действий. Второй: примерность коммунистов в бою.

На совещании присутствовали также командир подвижной группы генерал-майор Полов, начальник артиллерии армии полковник Леселидзе, начальник оперативного отдела штаба армии полковник Почема, командиры 112-й танковой дивизии полковник Гетман и 31-й кавалерийской — полковник Борисов. Каждый из них, говоря о партполитработе в частях и подразделениях, давал ценные советы, пожелания, а Андрей Лаврентьевич Гетман, когда речь зашла о примерности коммунистов, сказал:

— Кто, как не мы, большевики со стажем, должны в первую очередь показывать такой пример?

В ту пору А. Л. Гетману, впоследствии генералу армии, Герою Советского Союза, шел тридцать девятый год, а в партию он вступил двадцатичетырехлетним, в 1927 году. Произнесенные им слова я живо вспомнил в декабре 1966 года, когда приехал в Калугу на торжества по случаю 25-летия ее освобождения от фашистских захватчиков и прочитал напечатанные в областной газете стихи Б. Обновленского:

Был бой беспощаден,
Был натиск неистов.
Шли танки —
пехоты стальные друзья.
И Гетман сказал,
обращаясь к танкистам:
— В Калугу, товарищи!
Делай, как я!

Клич «Делай, как я!» поднимал бойцов в решительную атаку, когда, казалось, нельзя было высунуть головы из окопа, вел на подвиг. И потому-то, несмотря на остервенелое сопротивление противника, 21 декабря, на рассвете, 111-й и 114-й полки кавалерийской дивизии с ходу ворвались на южную окраину города. Вслед за ними туда пробились 473-й и 510-й стрелковые полки 154-й стрелковой дивизии, а вскоре и танковый батальон.

На улицах Калуги разгорелся яростный бой. К полудню наши атакующие части достигли центра города, но мощь их удара была ослаблена тем, что пехота не имела артиллерийской поддержки. Этим воспользовался враг. Его танки и автоматчики сначала потеснили нас, а затем отрезали от переправ через Оку. Наконец, дополнительно подтянув войска, гитлеровцы окружили всю подвижную группу.

Это произошло 22 декабря, и противник, очевидно, был уверен, что в этот же день с нами будет покончено — или все мы поляжем, или сдадимся в плен. Нет, не произошло, и не могло произойти ни того, ни другого! Отрезанные от своих баз снабжения, советские полки дрались в кольце героически. Борьбу вели за каждую улицу и каждый дом, за каждый этаж и лестничную площадку.

3

Нам на выручку спешили главные силы 50-й армии. Они резко повернули на северо-запад, устремились к Калугу и мощным ударом разорвали кольцо окружения вокруг подвижной группы. Особенно отличилась 258-я стрелковая дивизия полковника М. А. Сиязова. Совершив ночной многокилометровый марш-бросок, она с ходу вступила в бой.

В те дни мне доставили весьма любопытный документ — приказ командира немецкой 23-й пехотной дивизии. Он содержал красноречивую характеристику состояния морального духа фашистских войск: «Господа командиры! Общая обстановка военных действий властно требует остановить быстрое отступление наших частей, защищаться до последнего человека. Под личную ответственность командиров требую, чтобы этот приказ был выполнен с железной энергией и беспощадной решительностью. Позади у нас есть резервы, продовольствие и оружие для поддержки фронта. У каждого солдата снова должна пробудиться и укрепиться воля к обороне и вера в наше превосходство. Настоящий кризис должен быть и будет преодолен. Вопрос поставлен о нашей жизни и смерти».