Трудные страницы Библии. Ветхий Завет

В самом деле, на главный вопрос: «что изменилось в человеке вследствие грехопадения?» два великих представителя Антиохийской школы, Св. Иоанн Златоуст (ум. 407) и Феодор Мопсуетский (ум. 428), дают два диаметрально противоположных ответа. Первый, соблюдая верность взгляду других великих восточных учителей, не разделяемому, как мы видели, лучшими богословами всех времен, утверждает, что прародители до грехопадения находились в состоянии «ангельском», будучи «непорочными и бессмертными», свободными от природных потребностей [164], так что даже размножение рода человеческого, соответствующее законам физиологии, становится следствием грехопадения [165]. Совершенно противоположного мнения придерживается второй, который уже в связи с другими вопросами отклонялся от традиционного учения, но здесь приблизился к границе ереси, а может быть, и пересек ее, невероятно сокращая дистанцию между состоянием Адама и нашим, и совершенно уничтожая всякое различие между идеальным состоянием человека, каким оно было задумано Богом, и его теперешним состоянием [166].

Держась середины между двумя противоположными мнениями, великий богослов Феодорит Кирский (ум. 457) отдает дань натурализму своего учителя Феодора Мопсуетского, не выводя отсутствие стыдливости у прародителей из их привилегированного положения [167] и настойчиво доказывая, что Бог, предвидя грехопадение, заранее приготовил для человека смертный удел. Об этом свидетельствует, по Феодориту, разделение полов и то, что Адам и Ева не могут обойтись без пищи [168].

Толкование по собственно буквальному смыслу не было прерогативой Антиохийской школы. И другие, как св. Епифан (ум. 403), св. Кирилл Александрийский (ум. 444) и очень глубоко и оригинально бл. Августин (ум. 430) (ср. пар. 47), сознательно примыкали к этому направлению экзегетики.

5) Необходимость в отступлениях от буквального смысла. Опыт Антиохийцев показывает, что даже при самом искреннем желании придерживаться буквального смысла библейского текста, неизбежно приходится несколько отступать от него. Собственный буквальный смысл не всегда возможен, и в некоторых случаях он бессилен выразить догматическое содержание этих мест Библии. Заслуга Антиохийской школы — а позже бл. Августина — заключается в установлении определенных принципов, помогающих избежать, с одной стороны, произвола аллёгористов, с другой — наивности приверженцев буквального толкования.

Прежде всего Диодор Тарский (ум. 391), отказываясь от аллегории, разрушающей историческую реальность, выдвигает идею о сосуществовании в библейском рассказе «прагма» (чувственной реальности) и «энигма» (загадки, невидимого, обрисованного темными словами). Так, змей не есть аллегория (в таком случае он не существовал бы, как змей), но реальность («прагма»), которая, однако, в библейском выражении скрывает другую, не выраженную реальность — дьявола. Этот способ скрывать одну вещь под именем другой и есть то, что Диодор называет загадкой [169].

Второй принцип, введенный св. Иоанном Златоустом, назван принципом «снисхождения» («синкaтабазис»), и до сих пор находит столь широкое применение, что удостоился упоминания в уже цитированной энциклике «Divino afflante Spìriti!». Сам Златоуст так характеризует это снисхождение, комментируя слова Псалма 6, 2 «Господи! Не в ярости Твоей обличай меня, и не во гневе Твоем наказывай меня»: «Это слова снисхождения. В действительности, Бог неподвластен всем этим вещам; Он говорил так для того, чтобы снизойти до способа рассуждения материальных лиц. Мы также, говоря с варварами, пользуемся их языком, а когда обращаемся к ребенку, лепечем с ним и, будь мы даже ученейшими, снисходим к его малости… Так Господь, желая быть доступным для материальных лиц, какими мы являемся, использовал эти выражения. Ибо, говоря с людьми. Он заботился не о Своем достоинстве, но о пользе слушающих» [170].

Этот принцип Златоуст применяет к вопросу о создании тела Адама и даровании ему души [171]; к созданию Евы [172]; к хождению Бога по раю [173], к кожаным одеждам [174] и к выражению Бога: «Вот Адам стал как один из нас» [175].

Таким образом Златоуст ставит на первое место четкое различие между реальностью и литературным выражением реальности и, всегда допуская историческую реальность фактов, о которых говорится в тексте, воздерживается, однако, от точного определения способа, довольствуясь замечанием, что это произошло «способом, достойным Бога».

Из этих примеров видно, что и Антиохийская школа не придерживалась исключительно прямого смысла, но дополнила его симптоматичными уточнениями.

Новейшая эпоха