Трудный день

— Не выдерживаю… Человеческая слабость… — признался Ленин и вслед за этим, чтобы не умалить возможности человека: — Но ведь музыку создают тоже люди. И необыкновенные города, и необыкновенные книги… А? — и с надеждой, даже уверенностью бросил взгляд вверх — на Глеба Максимилиановича. — Тоже человеки, они… — Он помолчал. — Чумных пятен империализма скоро не останется на карте страны. Смоем. Но тяжелая борьба останется… Разор… Нищета… Высота человеческого духа, достигнутая Чайковским и Бетховеном не в социалистическую эпоху, и наше убожество! Нестерпимо! Но за год, за два дело не поправишь. Сначала надо дать всем хлеб, сапоги, букварь и электрическую лампочку, Глеб Максимилианович. Электрическую лампочку!

— Да, да…

— Видите, какой я скучный человек! Опять то же! — Владимир Ильич улыбнулся.

Он снова прошелся по прихожей. Наконец, расцепив руки, взявшись за борта пиджака, Владимир Ильич остановился перед Кржижановским.

— Тысячи, десятки тысяч деревень стынут сейчас в темноте. На ветру скрипят журавли. Тишина… Глеб Максимилианович, план электрификации нужно заканчивать! — последние слова он произнес чуть ли не по слогам. И в оправдание просьбы стал говорить о том, что вопрос об электрификации необходимо внести в повестку съезда. А между тем не все в Совнаркоме и ЦК могут проголосовать за это…

Кржижановский повел Ленина к себе: о таких делах лучше все-таки говорить в кабинете.

— Между прочим, Глеб Максимилианович, Покровский на этих днях к вам не обращался?

— Нет, Владимир Ильич.

— Может, в ВСНХ?.. Гм…

— Не знаю… Пожалуйста, садитесь…

Но Ленин не сел. Заметно волновался.

— Будет ли к съезду план? Успеете?

— Работу ускорю, Владимир Ильич. План к съезду будет.

— Категорически необходимо! Книгу — каждому делегату, — откликнулся Ленин.

Он осмотрел кабинет и замолчал. Все было здесь знакомо: этот стол с книгами и бумагами, эта старая пишущая машинка на высоких столбиках, камин, книжные шкафы до потолка, основательная, рассчитанная на большие комнаты мебель старых времен. Но с каждым разом, казалось, здесь становилось больше книг, рукописей…

— Вам надо помощников, — заметил Владимир Ильич. — Покровский все-таки придет к нам работать…

Глеб Максимилианович ответил не сразу:

— Хорошо бы… Но!.. — Кржижановский рожал плечами. — В «Славянский базар» он тогда не явился, а наш разговор перед его встречей с вами был, Владимир Ильич, весьма коротким и оригинальным…

В апреле этого года Глеб Максимилианович беседовал с инженерами, пытаясь вовлечь их в работу над планом ГОЭЛРО. Встреча происходила в бывшей гостинице «Славянский базар», где размещался ЦК союза строителей: все гостиницы в центре были заняты учреждениями. Инженеры голодали. Порою саботировали. Несколько специалистов пошло тогда работать, за ними потянулись другие… Покровский не то что саботировал, а был подавлен, находился в состоянии депрессии…

— Трагедия, — продолжал Глеб Максимилианович. — Больно смотреть на таких людей.

Ленин не раз думал, что часть умной, одаренной старой интеллигенции в вихре революции погибнет зря. Многим из них Ленин старался помочь, но тем не менее это не всегда удавалось…

— Итак, — продолжал Ленин, — книгу — каждому делегату. Чтобы каждый на месте мог ознакомить с планом ГОЭЛРО других.

Только сейчас Ленин присел, вместе с Глебом Максимилиановичем стал подсчитывать недели, дни… Получалось, что огромный том с таблицами и картами нужно отпечатать за три недели.

— Мы постараемся, — сказал Глеб Максимилианович, — сдать рукопись быстрее, чтобы у печатников…

— Хорошо, — подхватил Ленин. Он подошел почти вплотную к Глебу Максимилиановичу и спросил: — Очень трудно? — и сам себе ответил: — Очень… Легко бывает людям, которые никогда не испытывают такого счастья, как мы с вами. Мы выбрали свое, Глебушка…

Неожиданное «Глебушка» тронуло Кржижановского. Кржижановский молчал: никакие слова сейчас не могли передать его чувств. Собственно, в этих словах был итог их совместного пути и совместной борьбы: быть счастливыми счастьем народа. Здесь и первые дни знакомства в Петербурге; и «Союз борьбы»; и «предварилка»; и ночь на берегу Енисея, когда они на пароходе «Святой Николай», плывя из Красноярска в Минусинск, остановились на пристани Скит, разожгли костер и запели «Смело, товарищи, в ногу»; и Шушенское; и ГОЭЛРО — двадцать пять лет дружбы с этим человеком, которая была для Кржижановского самым большим счастьем в его жизни.

Ленин встал. Сложив руки за спиной, наклонив корпус вперед, прошелся по комнате.

— Ну, Глеб Максимилианович, показывайте, что у вас…

— Владимир Ильич, — предложил Кржижановский, — может быть, сначала чаю? Чай с сахаром… Есть превосходные сухари из черного хлеба и, кажется, даже масло. А вы ведь из дому давненько!

— Соблазнительно! Не откажусь… Но сначала все-таки хоть покажите.

Глеб Максимилианович передал Ленину объемистую рукопись. Владимир Ильич бережно взял ее и медленно прочел:

— «План электрификации России».

18. ДЕРЕВНЯ КАШИНО

Владимир Ильич вместе с Надеждой Константиновной ехал в деревню Кашино на торжественное открытие электростанции.