Трудный месяц май

Новая, чудо современной науки и техники, работает с тонким и нежным свистом. Двести тысяч оборотов в минуту! Насади пропеллер — взлетишь! А высверлить, пробурить не то что зубную кость — танковую броню возьмет! Наверное…

Антон всерьез прикидывал, как, в случае чего, использовать новую бормашину для операции «Ракета». Специально в поликлинику сходил, решился, как некогда писали, «отдать на алтарь», отдать для общего дела здоровый зуб.

Повязал щеку косынкой, лицо страдальчески скорчил и, охая, встал у дверного косяка стоматологического кабинета.

Вышла сестра, помощница доктора. И спрашивать ничего не стала, слепому видно — с острой болью человек.

— Проходи, мальчик.

В великолепном кресле, космическом прямо-таки — вращается, поднимается, наклоняется, еще как-то качается, — в кресле под ярким лучом матового прожектора сразу, конечно, выяснилось: больной — мнимый.

Доктор Виткявичене — как она сердечно засочувствовала сразу приятелю своей Алены! — насмешливо прищурив синие балтийские глаза, сказала:

— Антон да Ален — два сапога пара. Моя тоже приходила, до тебя.

Два зуба за одну тайну — плата великоватая; хорошо, что стоматологи понимают не только в зубах, но и в людях…

А машина замечательная! Один только недостаток: не годится для подземного бурения, сжатым воздухом действует…

— Ребята! — выкрикнула Алена, показывая свечой вправо и вверх.

У потолка зияла черная дыра, щербатый пролом в стене. Не очень большой, но пролезть можно. Куда только?…

— Я пойду, — сказал Ростик. Кто бы еще вчера, или позавчера, или… В общем, кто бы еще недавно подумал, что Ростик Арсланов такой отчаянный! Антон-то знал, что он настоящий парень! — Я пойду, — сказал Ростик. И пошел.

Антон с Аленой переволновались, пока Ростик не прокричал им, что и как там. А там был такой же храм с колоннами, но совершенно сухой — ни лужицы. И не пыльный. Воздух, как дома после мойки полов.

Антон живо подсадил Алену, на другой стороне ее принял Ростик.

— Теперь ты! — позвал он.

— Иду! — ответил возбужденным голосом Антон, да не так-то просто оказалось без плеча и руки друга перебраться в сухой храм. Очень уж высоко от пола черный пролом, и края острые, и силы не те.

Попробовали связать поясные ремни. Коротко. А веревка вместе с рюкзаком где-то позади осталась…

— Поищите чего-нибудь там!

В храме оказались ящики с железными коробками. Ростик мигом опорожнил три ящика и перебросил их Антону. Дальше — привычное дело.

Через минуту-две ребята были опять вместе.

— Вперед, вперед, — заторопил Антон.

Они ни на что не обращали внимания. Что-то попадалось под ноги; по обе стороны, за колоннами, — ящики штабелями.

Они не отвлекались, не останавливались, спешили на волю. И опять — стена. Но пламя свечи вновь обрело волшебную силу: огненный палец указывал налево, затем направо.

Антон шел впереди, держа свечу, как факел. Горячий стеарин жег пальцы, но Антон не чувствовал боли. Он был командиром и вел за собой боевой отряд. Ничего, что в отряде всего двое. Но какие люди!

Алена и Ростик шли за своим вожаком вплотную, в затылок ему дышали.

Ростик передвигался как завороженный. Глядел только на огонь. И ни о чем не думал. Ни о чем и ни о ком.

Алена тоже смотрела на огонь — на огонь и вихрастую голову с тонкой шеей. Почему-то очень хотелось притронуться пальцами к этой шее с ложбинкой и сказать Антону что-нибудь хорошее, приятное. Сказать, что он очень похож в эту минуту на легендарного Данко.

Антон внезапно остановился, и Алена уткнулась ему в спину.

— Ты чего? — недовольно вскрикнула Алена. — Иди.

— Пришли, — упавшим голосом отозвался Антон и медленно, не загасить бы, покрутил коротким огарком.

— Все, — прошептал Ростик, в изнеможении опускаясь на пол.

— Ничего не все, — возразил Антон и почти тем же безнадежным голосом: — Ничего не все.