Трудный путь

«Расследованием руководил инспектор уголовной полиции Гастон. В воскресенье вечером в своей квартире был найден убитым генеральный директор Марокканской урановой компании Поль Бервиль. Сегодня утром расследование было успешно завершено. Разыскивается преступник — пианист из бара Николас Фолдекс. Вчера он снял в Центральном парижском банке со счета Бервиля пятьсот тысяч франков. В отеле, где он проживал, в его комнате было найдено оружие, из которого, как установлено полицией, и был произведен смертельный выстрел. На револьвере обнаружены отпечатки пальцев Фолдекса. Преступник пока не найден».

Я опустился на кушетку, налил «кальвадоса» и выпил один глоток.

— Дружище,— пробормотал я,— они просто обалдели.

Я взял газету и принялся рассматривать свое изображение. Возле фотоснимка были опубликованы мои приметы: рост 184 сантиметра, возраст 33 года, спортивный вид, густые, коротко остриженные черные волосы, серо-зеленые глаза.

Несколько минут мы молчали. Джойс расхаживал по комнате, потом бросился в кресло и стал набивать трубку.

Первым заговорил я.

—- Пока все складывается для нас удачно.

— Хотел бы я знать, что ты называешь удачей?

Я занялся приготовлением сандвича.

— Фотография в газете десятилетней давности. Если меня по ней кто-то сейчас и узнает, то он. обладает даром волшебника,

— Да, верно,— согласился Джойс,— на ней ты выглядишь восемнадцатилетним карманником.

— Это уже счастье. А то, что сегодня утром я пришел к тебе, а не в отель, где меня ожидала полиция, разве это не удача? Мы-то ведь не собираемся являться в полицию и рассказывать мою историю. Это было бы равносильно тому, чтобы самому накинуть себе веревку на шею.

— Почему? Они должны поверить тебе, если ты придешь и расскажешь все, как было. И потом кое-что ты можешь доказать им.

— Доказать? Что именно? Единственное доказательство — письмо Поля. Но его больше нет у меня.

— Это не играет большой роли. Ты можешь сослаться на меня и, кроме того, ты показывал его Лендри. Видишь — уже два свидетеля.

— Не смеши меня. Это будет самая большая глупость.

— Почему?

— Подумай немного. Предположим, Лендри пригласят в качестве свидетельницы. Хорошо, она подтвердит, что я показывал -письмо Бервиля, но может ли она поклясться, что это письмо было действительно написано Полем? Нет. Она видела его бегло. Имя «Поль» может написать любой идиот, а остальное Бервиль напечатал на машинке, которая находится в холле отеля «Сули», где я живу... Ну, а ты можешь поклясться или нет? Нет! Ты вообще не знал Бервиля. Что же из этого следует? Могут подумать, что письмо, которое Бервиль отпечатал в присутствии хозяина отеля, я уничтожил сам. И все только потому, как можно предположить, что якобы он обвинил в нем меня. Позже на той же самой машинке я мог бы, как предположит полиция, отпечатать письмо и изобразить фальшивую подпись Бервиля... Разумеется, полиция потребует письмо, чтобы проверить подлинность подписи. Они спросят меня, где документ, а я им отвечу, что у меня его нет, и расскажу им сказочную историю о вилле «Истанбул», о том, как меня избили и, пока я был без сознания, сунули мне в руку оружие, чтобы на нем остались отпечатки моих пальцев, и затем забрали письмо. Можешь быть уверен, что мне не поверят.

Джойс задумался.

— Гм! Может, ты и прав,— согласился он.

—- Разумеется, да. Та же Рита может подтвердить, что она меня пригласила. Но с Мирандой и остальными дело будет кислым как уксус. Думаю, они вообще не были в числе приглашенных и вряд ли она знает этих людей. Я уверен, что они представят доказательства, будто весь вечер играли в преферанс на квартире Миранды. И, кроме того, кто знает, к чему может привести допрос Лендри, которая знает, что в вечер убийства я был в квартире Бервиля и испарился из нее в тот момент, когда полиция была уже на пороге дома. Для инспектора это будет просто мед... Как, собственно, его зовут? — Я заглянул в газету.— Инспектор Гастон! Ему потребуется не больше трех часов, чтобы разыскать шофера такси, который в вечер убийства вез меня от дома Поля.

— Черт возьми! Ты крепко сел в лужу!