Трудный путь

Женщина выключила приемник. Я подобрался, ожидая нападения. Мне показалось, что теперь, пожалуй, настал момент, когда она могла бы раскрыться передо мной. Интересно, была ли наша встреча чистой случайностью или же за мной следили? Банда работала быстро и точно. Не было никакого сомнения, что эта маленькая прогулка была только прелюдией. За ней, видимо, должна последовать хорошо отрежиссированная часть.

Красный свет перед железнодорожным мостом на рю де Рома заставил нашу машину остановиться. Через улицу скользил темный поток пешеходов.

— Вы не чародей? — улыбнулась Рита.— Со вчерашнего вечера я постоянно думаю о вас, Никки. Вы рады этому?

— Еще бы! При одном взгляде на вас любой дед выбросит свои лекарства и примется бойко отплясывать на паркете.

— У вас странная манера делать комплименты. Нет, скажите, я действительно нравлюсь вам?

— И даже очень.

Я обнял ее и добавил:

— Смешно, мы шутим, но вдруг я и вправду влюблюсь в вас?

— А что, разве это плохо?

Я задумался.

— Больше чем плохо. Это была бы просто катастрофа.

Она тронула машину и остановилась на рю де Тильзит.

— Послушайте, Никки, у меня, к сожалению, встреча в салоне мод Ревильон,— сказала она, бросив взгляд на часы.— Осталось всего десять минут до закрытия салона, а я должна еще примерить вечернее платье! У меня будет небольшая вечеринка... О, это идея! Приходите тоже, если вас сегодня не ожидает что-нибудь более интересное.

— Идет. Какой адрес?

— У вас машина? Это далеко.

— Такой бедный пианист, как я, не имеет даже велосипеда. Но я могу взять машину напрокат.

— Хорошо. Вы поедете до порта де ла Шапель, затем по главному шоссе № 34 до Санта де ла Форетт. Через триста ярдов от этого местечка вы свернете на проселочную дорогу, которая приведет вас к вилле «Истанбул». Дорога туда займет около получаса.

— Ладно,— сказал я и вылез из машины.

— Никки!

— Да? — Я нагнулся к окну машины. Она обняла меня за шею и обожгла мой рот поцелуем, от которого, у меня перехватило дыхание.

Честно говоря, это была довольно приятная работа.

На площади Этуаль я вошел в телефонную будку, позвонил в редакцию «Франс Суар» и попросил Джойса. Когда он взял трубку, я рассказал ему о своей встрече и попросил разрешения воспользоваться его машиной, сказав, что буду его ждать в баре на площади Этуаль. Потом я повесил трубку и поплелся в бар, где выпил пару рюмок «кальвадоса». Не прошло и десяти минут, как появилась вечно улыбающаяся лунообразная физиономия Джойса.

— Привет, Никки... Бармен, быстро «перно», иначе мне будет плохо,— прохрипел он.

Я выпустил в воздух клуб дыма.

— Что я в^тебе никак не могу понять, мой дорогой Джойс,— произнес я задумчиво,— это то, почему ты из года в год не перестаешь ухмыляться? Вероятно, при твоем рождении был какой-то конструктивный недостаток.

— Но, Никки, ведь мир так чудесен! И хотя меня это и не касается, но поцелуи платинового духа наверняка не так уж плохи, а?

Я поставил стакан.

— С чего ты взял?

— Олух! Посмотри на себя в зеркало! Или ты специально вымазал свое лицо малиновой помадой?

Я взял салфетку и привел лицо в порядок, при этом я успел рассказать о приглашении. Затем мы выпили и испарились. Джойс отдал мне ключи от машины, и я повез его в редакцию. Затем я вернулся в отель и решил поспать пару часов.

Для января ночь выдалась сухой и теплой. Передо мной в долине рассыпались огоньки. На часах было уже половина двенадцатого. Ночной портье забыл разбудить меня вовремя.

Железнодорожный переезд, пара освещенных пивных перед старыми домами и Санта де Ла Форетт остались позади, начиналась проселочная дорога. На первой же поляне я поставил свою колымагу у кустов и пошел дальше пешком.

Я размышлял о том, правильно ли я поступил, оставив в плаще свой револьвер. Но это была довольно тяжелая игрушка, которая оттопыривала карманы, а на мне был великолепный, цвета ночного неба смокинг.

Бронзовая решетка ворот была открыта. Между виллой и низким строением рядом стояло около трех десятков автомобилей. Я вошел в дом. Смех и музыка слышались уже на первом этаже. Чувствовалось, что здесь царит веселое настроение.

Я пересек холл, поднялся по широкой лестнице, протиснулся между танцующими парами и сел рядом с домашним баром в свободное кресло. Никто не обращал на меня внимания.

На небольшом столике возле .меня стояли подносы с сандвичами с икрой и выпивка. Мпе пришло в голову, что я еще не ужинал, и поэтому я хорошенько приложился к угощению.

Если смотреть на смокинги, фраки и вечерние платья, то происходящее не казалось блефом. Гости выглядели сливками общества, а не переодетыми гангстерами. Уж я-то мог об этом судить, набил руку в своем ресторане, много лет бренча по ночам на рояле.

Вскоре я увидел Риту. С бокалом шампанского она подошла ко мне. Законодателю мод ее платье явно удалось. Вероятно, не менее десяти лет он ломал себе голову, пока придумал это чудо. На платье был приколот алмазный бант. Если это действительно алмазы, то щедрый жертвователь, вероятно, продал половину Бельгийского Конго, чтобы оплатить их.

— Где вы прятались весь вечер? — спросила меня Рита.