Трудный ребенок

Я ничего не ответила Ларе. Протиснулась мимо сестры в дверной проем и направилась в гостиную.

Гам стоял неимоверный. Как и толкучка. Все поздравляли молодых, желали счастья, обнимали, дарили подарки. Я только и могла видеть из дальнего угла, как в куче ног и рук мелькает отливающее золотом платье невесты и ее ослепительная улыбка.

Я отвела взгляд от праздничной кутерьмы – просто не могла на это смотреть, и нахмурилась. Кира, прищурившись, что-то резко сказала Тану, вырвала руку из его ладони и вышла за дверь.

– На вот, держи, – отвлек меня Глеб, протягивая мне еще один бокал. – Наверное, я погорячился, когда сказал, что тебе хватит. У тебя такое лицо...

– Кира поссорилась с Таном.

– Да ну нафиг! Когда?

– Только что. Я видела. Хочу поговорить с ней – она на улице.

– Уверена, что сейчас подходящее время?

Я пожала плечами.

– Я здесь не так часто бываю. Не хочу потом приезжать специально...

Я хотела проскочить незаметно. Честно хотела. Двигалась по возможности быстро и бесшумно. Пока не снесла по дороге торшер, и он с диким грохотом не свалился на пол. Я и не думала, что торшеры так умеют. Словно шкаф упал, а не какая-то несчастная лампа.

Медленно, чувствуя на себе десятки прожигающих взглядов, я обернулась. Конечно, они все смотрели на меня. Атли – ладно, привыкли. Лара посмеивалась на диване, и мне даже не было обидно. Но митаки... Позорище!

Я подняла вверх бокал с шампанским – как оно только не пролилось, проклятое – и смущенно улыбнулась.

– Совет да любовь.

– Феерично! – заключила Лара, и я почувствовала себя окончательно сконфуженной.

А, к черту! Пять минут позора – завтра новый день. Переживу.

– Спасибо, Полина. – Бывшая наследница митаки выступила вперед, подошла ко мне и широко улыбнулась. Прям как чеширский кот – всеми зубами сразу. – Не ушиблась?

– Голова на месте, значит, не все потеряно, – пошутила я.

Рядом кто-то поднял рухнувший торшер, сбоку послышались шепотки и гомон, но Ирина резко повернула голову, и все стихло.

– Может, присядешь? – спросила она.

Я помотала головой. Веселиться резко расхотелось, смотреть на нее тоже. Но меньше всего я желала находиться сейчас в центре внимания. Ощущать на себе эти взгляды, которые, казалось, въедаются под кожу. Понимать, что многие в этом зале жалеют меня.

А почему? Потому, что я сама дала им повод. К черту проклятие! Я – сольвейг, и я сильнее.

И эта жалость – только моя вина.

Я вздернула подбородок и взглянула прямо на Ирину.

– Не могу – дела. Я искренне поздравляю тебя. Вас. Пусть боги будут благосклонны и подарят вам детишек.

Я набрала воздуха в легкие, обернулась и посмотрела на Влада. И показалось, его как всегда непроницаемое лицо, окрасилось оттенком грусти.

Все это проклятие. Оно мучает не только меня – его тоже. Это неправильно, несправедливо. Особенно теперь, когда он навеки привязан к другой. Никто из присутствующих здесь не поймет нас.

Я улыбнулась ему – тепло, по-доброму. И впервые поняла, что отпустила прошлое. Как вскоре отпущу и все остальное.

Подняла вверх бокал, а потом одним глотком опустошила его. На счастье. Так будет правильно. Серые мышки не становятся звездами. Они живут в своих норках и заботятся о мышатах.

Возможно, когда-нибудь у меня тоже будет семья. Когда я перестану бояться, когда все беды закончатся...

За дверью было промозгло. Холодный ветер тут же забрался под юбку, и ноги покрылись крупными мурашками. Зато в голове прояснилось, и вещи перед глазами перестали расплываться и танцевать.

Кира стояла, облокотившись о перила, и смотрела вдаль. Я подошла и встала рядом. Хотелось быть ближе в ней, но лезть боялась. Совершенно не представляла, как говорить с подростками о чувствах. Слова не спешили приходить в голову – там шумело от выпитого шампанского, невыплеснутой горечи и похороненных надежд.

– Он сделает это, – мрачно произнесла Кира, даже не взглянув на меня. – Тан. Он вызовет Влада.

Я с шумом втянула носом воздух и повернулась к дочери. Кира невозмутимо смотрела вдаль, словно не она только что сказала эту страшную фразу.

Я знала это, но услышать из ее уст было невыносимо.

Нужно взять себя в руки. У всех нас свой путь, и Влад с Таном долго к этому шли. Это апогей их противостояния, а ты должна думать о своем. О Кире, потому что ударной волной может задеть и ее.

– Вы поэтому поссорились? – осторожно спросила я.

– А как я должна реагировать? – воскликнула она, повернувшись, и на красивом лице явно различалась злость. Обида. Разочарование.

Правильно, так и должно быть. Моя девочка не могла вырасти другой – бесчувственной и эгоистичной.

– Ты была права, – сказала она уже тише и опустила глаза. – Ты говорила мне, а я не слушала...

Я глубоко вздохнула. Осторожно, словно боясь потревожить, положила руку ей на плечо.

– Он вырастил тебя. Воспитал. Это нормально, что ты веришь ему. Но у Тана давно эта навязчивая идея. Тебе не приходило в голову, что именно для этого он...

– Похитил меня? – закончила Кира. Саркастично улыбнулась. – Я ведь реально думала, мы связаны. Принадлежим друг другу. Он говорил, боги соединили нас.

– Милая, мне жаль...