Трудный ребенок

– Не за воду. За помощь, когда Тан...

Она безразлично пожала плечами.

– Мы – атли. Должны помогать друг другу.

– Вставай. – Ира подошла, протянула руку, и я неуверенно приняла ее помощь. – Великолепный план!

– Спасибо, – сдавленно ответила я.

Что-то я слишком часто благодарю девушек, с которыми у меня были контры. Неужели я разрушила все проклятия на свете?

Мельком взглянула на Влада. Даже сердце ёкнуло от вида избитого лица, подавленного и уничтоженного поражением. У каждого из нас есть что-то важное, незыблемое, и для Влада это была непокоренность. Произнеся слова присяги, он изменил себе. Прогнулся под обстоятельства, наплевав на собственные принципы.

Я знала, как это больно. И огромной теплой волной во мне проснулось сочувствие, заполонило грудь и выступило слезами на глазах.

Я усилием воли отвела взгляд и нервно улыбнулась Ире.

– Иди, вымойся, – спокойно и как-то тепло произнесла она. Повернулась к атли и королевским тоном приказала: – Уберите тут все.

Замашки наследницы. Жены вождя. Впрочем, вождя у атли пока нет...

Но, как ни странно, Иру послушались. Девушки засуетились, обходя стороной окровавленное тело, а ко мне подошел Глеб.

Ну, я сегодня прям звезда. Если бы живот так не крутило, а перед глазами не плыли черные круги, наверное, загордилась бы.

– Ты как? Держишься?

– Плохо, – простонала я.

Я не врала – становилось все хуже, жила ныла неистерпимо, с ней вместе саднили ладони и почему-то колени. Круги перед глазами слились в одну черную пелену, которая стала практически беспросветной. В ушах загудело, внешние звуки, наоборот, притихли, слились в далекий и однообразный гул.

Я зажмурилась и услышала искаженный голос Глеба:

– Ты в порядке?

Меня хватило лишь на то, чтобы помотать головой и опереться на него.

– Кен Тана, – сказала Кира совсем рядом, и в ее голосе мне послышалась скорбь.

– Ритуал выкачки жилы, – задумчиво сказал откуда-то справа Филипп. – Что ж, действительно умно.

А дальше мир завертелся цветным калейдоскопом, звуки стихли, тактильные ощущения исчезли – я будто парила в невесомости где-то далеко от земли.

Когда разлепила глаза, на меня смотрел потолок. Мой потолок, вернее, потолок моей комнаты у атли, от которой я уже успела отвыкнуть.

– Вот это тебя торкнуло! – выдал Глеб и всмотрелся мне в лицо.

Я слабо улыбнулась. Тело больше не болело, но усталость растеклась по нему сладкой, сонной негой.

Огляделась: все тут осталось по-прежнему. За исключением совят – широкий светлый подоконник пустовал, и на него так и просился хотя бы кактус.

– Слишком близко к сердцу я восприняла реализацию своего плана, – тихо сказала я.

– Скорее, близко к желудку.

– Мой желудок меня предал. Я с ним больше не дружу. Это же надо, так опозориться на виду у всего племени.

– Шутишь? Они до сих пор в шоке. Вермунд в шоке, надо было видеть его лицо!

– Видела. – Я поморщилась. – Оно избитое.

– Ну а ты? – Глеб деланно отодвинулся и посмотрел на меня с хитрым прищуром. – Чувствуешь себя хозяйкой планеты?

– Я? С чего бы?

Только теперь заметила, что руки все еще измазаны в крови. Как и одежда.

Какая гадость! Придется теперь выкинуть, а я так любила эти джинсы.

– Как с чего? В тебе теперь кен колдуна. А ты не поняла – из-за этого тебя так плющило. Ножичек-то непростой оказался. Протыкаешь жилу – и вуаля – пользуйся силой. Уверен, Вермунд этого и добивался от поединка. Так что ты не только Тану нос утерла, Полевая.

– Кен Тана? Во мне? – Я прислонила ладонь к животу, не в силах поверить в то, что сказал Глеб. Вязкая, темная, смолянистая субстанция теперь во мне.

От этих мыслей я невольно дернулась и села.

И что теперь делать с ней?

Душ я приняла быстро. Терлась мочалкой минуты две до красноты кожи, затем выбросила ее вместе с одеждой в мусор. Надеюсь, Влад запрячет тот нож подальше – не хочу, чтобы что-то напоминало мне о поединке.

Жаль, что изнутри не отмоешься, не вычистишь жилу от темноты.

Вспомнились последние слова Тана. Кому он просил не отдавать его кен? Впрочем, тут и так понятно – Владу. Еще бы колдун хотел, чтобы его наследие получил заклятый враг.

Выживи...

Очень странное пожелание тому, кто его убил. Вот ни капельки не верю в альтруизм Тана. Впрочем, за тысячу лет он вполне мог свихнуться. Ведь не якшался Влада вызывать, хотя, по сути, зачем ему атли? Потешить самолюбие? Кроме мыслей о навязчивой идее, ничего в голову не приходило.

Я переоделась и вернулась в спальню. Глеб ушел, а у окна, глядя вдаль, как ни странно, стояла Лара.

– Глеб помогает внизу, – пояснила защитница, даже не обернувшись. – Тело нужно убрать.

Тело. Странное слово... Ведь совсем недавно был живой человек. Двигался, думал, говорил. А теперь его нет. И только тело – грузное, тяжелое – лежит на полу в луже крови.

– Хорошо, что ты его убила! – зло произнесла Лариса и повернулась ко мне. – Это был твой самый полезный сумасшедший поступок.

– Почему ты так ненавидишь его? Что Тан тебе сделал?

Лара вздохнула и опустила глаза. По ее лицу пробежала непонятная тень. Испуг? Отвращение? Боль?