Трудный Роман

– А ты, Маликова, о чем мечтаешь? Об опереточном принце? Иди отвечать.

Маликова и без того теряется от любого окрика, а тут такая ситуация. Мымра задала вопрос – Маликова бледнеет, наконец испуганно лепечет:

– Вы этого не задавали…

– Как не задавала? – возмутилась Мымра. – А ну, Табаков, отвечай с места…

– Вы этого не задавали, Калерия Иосифовна!

– Постой-ка на месте. Синицына!

– Вы этого не задавали.

– Да вы что, сговорились?!

Учительница подняла по очереди весь класс и только после этого удосужилась заглянуть в журнал.

– М-да, небольшая ошибочка. Это я задавала в десятом «А». У вас экологические факторы неживой природы. У каждого своя тема. У тебя что? Влажность? Отвечай.

Маликова через пятое на десятое ответила.

– Кто дополнит? Черникин!

– А у меня температура, Калерия Иосифовна! – бодро вскочил с места Черникин.

– Температура?! – возмутилась Мымра. – Меня это не касается. У меня от вас тоже постоянно температура! У кого температура, головная боль, расстроен желудок – для этого есть перемена, школьный врач. На уроке нечего болеть.

– Так у меня же температура, – с насмешливым укором повторил Черникин, невинно хлопая ресницами.

– Температура?! – взорвалась Мымра. – Ну так собирай книги – и марш домой. С температурой надо сидеть дома. Ишь ты, веселый какой – у него температура…

– У меня не та температура, – с деланно озабоченным видом пояснил Черникин. – У меня температура как экологический фактор…

Класс так и грохнул.

… Марианна собиралась выкроить время поговорить с Людой Маликовой, но Люда ее опередила. Однажды вечером – было уже довольно поздно, за девять, – в квартиру неуверенно позвонили. Открыла – батюшки, Маликова, вся усыпанная снегом! Робко улыбается:

– Можно к вам? Я по личному делу.

– Заходи, Люда. Раздевайся.

Марианна внимательно слушала – сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Ну до чего же у них смешно: взрослое переплелось в один клубок с детским, наивное, придуманное – с настоящим. Одно ясно сразу – слава тебе, это не слишком серьезно, просто поветрие, легкое недомогание, дань возрасту.

– Ты уверена, что это всерьез, Люда? Твое, выстраданное, крепкое?

– Не знаю, Марианночка, кажется, мое…

– Ведь ты с ним ни разу толком не говорила.

– А разве это главное? Он мне нравится. У него глаза красивые, модно одевается, хорошо держится…

«Какая чушь, какой ужас! – подумала Марианна. – А скажи ей об этом прямо – обидится».

– Марианна, я бессильна что-то сделать, что-то изменить. Я просыпаюсь каждую ночь и думаю, что без него для меня все кончится. Жизнь потеряла краски, ничего больше не радует, все постыло. Я живу в каком-то оцепенелом ожидании чуда.

«Боже мой, а чуда не случится, – с грустью думала Марианна. – Но разве я могу ей об этом так прямо сказать. Она видит его совсем другим. Смотрит на него влюбленными глазами. Перед ней умный, благородный, красивый человек. А он циничный, не тонкий, довольно грубый парень. Как же трудно помочь ей разобраться в этом, чтобы больно не поранить душу, чтобы все-таки сама – своим умом и сердцем увидела правду. А может, все-таки лучше сказать все как есть?..

– А он знает о твоем чувстве?

– Да, знает. Я ему сама передала письмо.

– И что же?

Людочка опустила взгляд и покраснела. После продолжительного молчания ответила:

– Он недавно прислал мне записку. Там было всего одно слово.

– Какое, если не секрет?

– «Дура»…

«Фу, прямо чертовщина какая-то! – с облегчением вздохнула про себя Марианна. – Значит, все не так уж трудно, как показалось вначале…»

– А что ты сделаешь, если опоздаешь к своему поезду? – повеселевшим голосом спросила она. – Придешь, скажем, па вокзал, а поезд твой уже ушел? Побежишь за ним, будешь рыдать в отчаянии?

– Нет, – резонно возразила Людочка, – зачем же рыдать? Ведь это просто поезд. И он уже ушел…

– А что делать, если он не любит? Конечно, это не одно и то же, но чувство бессилия очень похоже. Зачем же становиться его рабом?..

Маликова ушла, Марианна взглянула на часы. Было одиннадцать. А надо еще подготовиться к урокам…

Вечером у Кости тренировка. Роман направился с ним. Весь этот день он был необычно возбужден.

– Ты можешь научить меня приемам бокса? – шепотом спросил он Костю утром, еще на первом уроке.

– Пожалуйста.

– Чтобы одним ударом сбить с ног.

– Пожалуйста. Этому и учиться не надо.

– А как ты думаешь: можно ударить взрослого?

– А это смотря за что…

– Да вот так подойти и ударить безо всякой причины.

– Зачем же без причины бить? – Костя уставился на товарища. (Тот был бледен, глаза его недобро горели.) – Да ты не финти, скажи, что случилось.

– Конечно, причина есть, но он-то ничего знать не будет, почему да за что.

– Не понимаю, зачем все-таки драться? – недоумевал Костя. – Что ты кулаками докажешь?

– Милый мой, пощечина даже у аристократов была средством унизить, выразить свое презрение.