Трудный выбор (ЛП)

У меня осталось всего пять дней. Настоятель ушел, чтобы приготовить мою комнату. Разве у меня есть выбор?

Я хотел поспорить с ней, но решил акцентировать внимание на самом главном в этой ситуации:

— Вы думали о том, как сможете обезопасить своих людей, когда окажитесь в монастыре? Как вы защитите их оттуда?

— Я не потеряю возможность править после того, как выполню клятву.

— А аббат позволит?

— Конечно. Мне исполнится восемнадцать, и я смогу распоряжаться посвоему.

Я пожал плечами, мои опасения не исчезли. Может аббат думает, что, держа Розмари взаперти, он сможет контролировать ее? Неужели он против ее замужества, потому что знает, что потеряет влияние на нее?

— Возможно, вам следует обсудить с аббатом возможность своего правления в стенах монастыря.

Она задумчиво посмотрела на меня, поджав губы.

— Миледи, — прошептал стражник. — Думаю, нам пора идти.

Она двинулась, как будто собираясь уйти, затем прижалась еще ближе к решетке моей камеры, крепче сжимая мою руку:

— Вы сделали это, Деррик? Скажите мне правду. Мне нужно знать. — Ее голос был тихим и полным страдания.

Я понял, что она имела в виду. И понимал, что она хочет услышать ответ о моей непричастности к преступлениям. Но ей было больно из-за того, что она хоть на минуту поверила, что я так низко пал.

— Вы действительно думаете, что я способен на это? — Прошептал я в ответ, не в силах сдержать резкость в голосе.

— Нет. — Ее шепот все еще звучал встревоженно, но этот ответ смягчил мою боль. Она нахмурилась и заглянула мне в глаза, словно пытаясь заглянуть в мою душу. — Если вы этого не делали, то почему не защищались?

Когда аббат выдвинул обвинения против меня, безрассудная, беспечная часть меня жаждала встать на свою защиту. Я хотел крикнуть, что не имею никакого отношения ни к одному из инцидентов, особенно когда увидел разочарование в глазах Розмари. Но самообладание, которому герцог научил меня за эти годы, сослужило мне хорошую службу. Я смирил себя. И я принял на себя основную тяжесть обвинений аббата без борьбы, чтобы никто другой не навлек на себя эту вину.

— Помните: «Мы проявляем мужество разными способами»? — спросил я.

Как только эти слова слетели с моих губ, истина этого утверждения поразила меня. Я всегда считал отца трусом. Но что, если мой отец отказался сражаться, потому что надеялся спасти свою семью от голодной смерти?

Возможно, он верил, что, сдавшись, по крайней мере спасет жизнь своей жене и детям. И, вероятно, так и было бы при нормальных обстоятельствах.

Розмари продолжала изучать мое лицо, словно искала в нем правду.

— Иногда храбрость может принять вид головы, склоненной перед врагом, — тихо сказал я, повторяя слова Розмари, когда-то сказанные мне.

Может быть, все это время я ошибался насчет отца? Что, если мой отец проявил больше мужества, смиряя себя, а не сражаясь?

— Но если вы невиновны, почему сразу не сказали?

— А что бы это изменило? Учитывая все улики, указывающими на мою вину, кто бы мне поверил?

— Я бы вам поверила, — прошептала она. — Я вам верю.

Я прислонился к решетке. Мы были меньше, чем на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Ее тепло и жизнь проникли в меня, и я снова вдохнул аромат роз, который обволакивал ее. И, не успев остановить себя, я просунул пальцы сквозь решетку и коснулся ее щеки. Я знал, что должен был сопротивляться. Я не имел права на ее любовь, особенно сейчас. Но я ласкал ее нежную, безупречную кожу. Она поддалась вперед, навстречу моему прикосновению, и мое сердце тяжело забилось в груди.

— Я так хочу, чтобы вы мне верили, — тихо сказал я. — Я хочу, чтобы вы верили, что я никогда, никогда не сделаю намеренно ничего, что принесет вам вред. Я бы отдал за вас жизнь.

Она выдохнула, и легкое дуновение ее дыхания коснулось моего запястья. Мой пульс перешел в бешеный галоп. Старый охранник рядом поднял факел, освещая мою руку, касающеюся ее лица:

— Нам действительно нужно идти, миледи.

Она сделала шаг назад, прерывая наш контакт:

— Если не вы, то кто?

— Не знаю.

Я коротко успел переговорить с герцогом, а также с Коллином и

Беннетом о своих подозрениях. Но они не могли выдвинуть никаких обвинений, пока не получат веских доказательств.

— Я надеюсь, что, когда герцог вернется, он принесет новости об истинном преступнике, и освободит меня.

— Если только мои слуги не узнают правду первыми. — Она плотнее завернулась в плащ. — Я не дам им покоя, пока они не допросят всех в стране.

Ее слова согрели меня, и я готов был снова потянуться к ней. Но она отвернулась, следуя за своим охранником по коридору. Я оторвался от прутьев — ледяное ржавое железо холодило меня. Мне хотелось крикнуть ей вслед, чтобы она не оставляла меня, что я не вынесу разлуки с ней, что не представляю, как смогу жить без нее.

Я люблю ее. Глубоко и по-настоящему.

Я не хотел этого, старался не влюбляться, считая себя недостойным. Но почему-то за последний месяц это все равно произошло. Может быть, я даже влюбился в тот первый день, когда проехал через Эшби и увидел ее отчаянные попытки остановить пытки на городской площади.

В любом случае, я больше не буду отрицать правду.