Труды Государственного музея истории религии. Выпуск 8

Монотеистическая идея иудаизма выражена в Богооткровении. В отличие от прежней религиозной практики, такое понимание Бога было новым опытом. От последователей требовалось восприятие Его как чистой духовности, высшего нравственного абсолюта. Невидимость Бога, невозможность иметь Его подле себя, располагать им — в этом и заключалась Его святость. Особенность проявления монотеизма Израиля и связь его с прошлым отмечал Р. Бультман, формулируя тезис о первоисточнике: «возник не в области теоретического мышления — сперва, он постепенно проявился в историческом опыте»[78]. Но для того, чтобы этому опыту стать традицией, понадобились века. Священное писание сообщает, что Бог сам определял и регламентировал форму и срок общения с человеком: «Гора же Синай вся дымилась от того, что Господь сошел на нее в огне; и восходил от нее дым…»[79]; «И говорил Господь к вам из среды огня, глас слов Его вы слышали, но образа Его вы не видели, а только глас…»[80]. Не имея возможности Его увидеть, верующий может почувствовать Его присутствие, услышать Его голос. Новый Бог для своих новых почитателей до определенного времени сохранял черты природных стихий, и подтверждение этого мы находим в библейском тексте. Особенно ярко это проявляется в теофаниях — богоявлении — зримом знаке того, кто принципиально невидим. Скрижали завета с Десятью заповедями, врученные Моисею на Синае,— самый яркий пример богоявления. Они выражают установленные отношения между людьми и Богом, ревностную взаимную необходимость друг другу. Начертанные на Скрижалях заповеди одновременно становятся законом жизни и формальным знаком присутствия Бога. Человек должен ощущать «трепет» или «страх» от сознания постоянного присутствия Бога в своей жизни. Этот трепет привел иудеев к определению места Скрижалям и покоя для своего божества — к строительству храма. Преклонение колен пред Богом-Всесущим и есть первопричина паломничества в иудейском культе, который наиболее существенно выразился в храмовом культе.

Места прежнего явления Бога верующему стали первым объектом паломничества: гора Синай, дубрава Мамре и, наконец, Скиния — Шхина — место присутствия Бога среди его адептов. Шхина в еврейской традиции есть начало пути к храму Соломона.

Иудейский Храм, построенный приглашенными царем Соломоном финикийскими мастерами, представлял особое пространство, в котором не было никаких идолов, никакого изображения Божества. Главное храмовое помещение — это Святая Святых, и оно было предназначено для хранения Слова, начертанного на Скрижалях. Блистающее облако Присутствия наполнило Храм с переносом в него ковчега Завета. Так была явлена Слава Господа, и это было новым подтверждением Завета и Обетования, данного всему народу.

От Скрижалей — заповеди для одного и для всех, от молитвы всех за каждого и одного за всех ведет свое начало иудейский храм — Шхина. Скрижали бережно хранились, им было предназначено особое место Святая Святых, где обитала Шхина — именованное божественное Присутствие и Его Слава. Иудейская норма трепетного обращения к тексту Скрижалей выводилась из их сакрального содержания. В них — само божественное Присутствие. Со Скинии-Мишкана Моисея берет свое начало Иерусалимский Храм[81]. Мишкан являлся местом хранения Закона, писанного Богом, и в таком качестве он сам превращался в местообитание самого Бога. Отсюда сакральное содержание принимали все предметы Мишкана. Шатер Моисея при Скинии был шатром собрания, и он являлся топологическим описанием рода, претворением в реальность пояснений, полученных на Синае. Поэтому вряд ли возможно отождествлять или символизировать в таком сочетании по эллинской традиции храмовую утварь и все составные части. Мишкан-Скиния является воплощением трансцендентности, а не указанием на нее. Выстроенный Иерусалимский Храм был местом, где полнее всего раскрывалось божественное Присутствие. Рукотворный Иерусалимский Храм нельзя отождествлять со Шхиной, в полном смысле этого слова. Шхина-Мишкан низведен для людей так, чтобы Бог обитал в нем и среди них: Храм возводится людьми для Бога, чтобы люди обитали с ним в его Присутствии. Мишкан понятие трансцендентное и вечное. Выше мы говорили, что храмовое пространство — это незримое местопристуствие Бога. Ш. М. Шукуров, исследовавший понятие Мишкана в авраамических религиях, заметил определенные черты всех трех храмов — израильского, мусульманского, христианского: храмовое пространство принадлежит Богу. Храм возводится для Бога, а потому его убранство не должно носить следы прямого участия рук человека[82]. Особенным признаком Мишкана являлось жертвоприношение кровью животных[83]. Из всего храмового убранства только на предметы, которые участвуют в обряде жертвоприношения, частично распространяется ореол святости[84]. Но и они не обладали той сакральностью, которая позволяла бы каждому, отдельно взятому, предмету сохранять себя и свою сакральность в другой обстановке. Сакральное в них словно сокращается или вообще исчезает[85].