Труды по античной истории

1. Следуя, в основном, краткому сообщению Геродота, Фукидид, с одной стороны, риторически развивает повествование, примером чего может служить рассказ об осаде и смерти заговорщиков (I, 126, 9–12), аналогичный по своему строению сообщению о смерти Павсания (I, 134, 2–4) или рассказу об убийстве Гиппия Пахетом (III, 34, 3). С другой стороны, Фукидид добавляет материал, безусловно, Геродоту неизвестный: он пользовался оракулом, полученным Килоном в Дельфах и комментарием к нему (I, 126, 4–6), то есть теми материалами, которые У.Виламовиц называл ὑπομνήματα[161]. В этом комментарии говорилось, что главным праздником Килон считал Олимпии, в то время как оракул скорее всего (комментарий, однако, не открывает этого до конца) имел в виду Диасии, относительно которых там опять-таки имелись краткие пояснения, касающиеся особенностей принесения жертв. Только заимствованием этих пассажей из Дельфийского комментария к оракулу можно объяснить фразу: ἔστι γὰρ καὶ Ἀθηναίοις Διάσια, ἃ καλεῖται Διòς ἑορτὴ Μειλιχίου μεγίστη (I, 126, 6: ибо есть у афинян Диасии, которые считаются наибольшим праздником Зевса Умилостивленного). Dativus possessivus Ἀθηναίοις «у афинян» вызывает некоторое недоумение: поскольку в предшествующих пассажах речь шла о событиях в тех же Афинах, это указание не имеет смысла. А.У.Гомм по этому поводу замечал, что «Фукидид писал не только для Афинян», его сочинение адресуется всем эллинам, поэтому и делается такое пояснение[162], но поскольку в других случаях мы с аналогичными указаниями на место не встречаемся, объяснение Гомма следует признать неудовлетворительным. Вместе с тем если считать это место заимствованным из Дельфийского комментария, где этот Dativus possessivus был необходим, то его наличие в тексте становится вполне понятным, так как Фукидид, бесспорно, не ставил себе в качестве задачи сознательное изменение стиля тех сообщений, которые он откуда-либо заимствовал. Стиль Дельфийских ὑπομνήματα он сохраняет так же, как и стиль генеалогического сочинения или сухой хроники. Наконец, на заимствование из этого источника указывает и тот факт, что в данном случае Фукидидом излагаются преимущественно культурные подробности Диасий и т. д.

2. В добавлениях, которые сделал Фукидид к рассказу Геродота, ясно прослеживается его интерес к биографическому жанру, так как он считает нужным сообщить о происхождении, родственных связях и бегстве Килона вместе с братом, возможно, даже в ущерб истине (в данном случае никакими другими источниками проконтролировать Фукидида мы не можем, и вопрос о родстве между Ки-лоном и Феагеном остается открытым)[163].

§ 2. Рассказ о тираноубийцах [164]

Рассказ включается в описание событий 415 года и следует за рассказом о гермакопидах. Фукидид говорит о том, что «народу было известно о том, сколь тяжелой пришла к концу тирания Писистрата и его сыновей» (VI, 53, 1–2), а поэтому демос относился ко всему недоверчиво и всего боялся. Это связывается с тем, что многие опасались намерений установить тиранию со стороны Алкивиада (VI, 15, 4). Серьезность опасений, царивших в Афинах, усугублялась, по мнению Фукидида, тем, что, как он сообщает, народ знал «сверх того, что она (тирания) была низвергнута не ими самими и не Гармодием, а при помощи лакедемонян» (VI, 53, 3). Таким образом, опасения, о которых говорит Фукидид, носили двойной характер: с одной стороны, в Афинах опасались свержения демократии и установления олигархии или тирании (VI, 60, 1–2), с другой стороны – того, что установление последней приведет к вторжению спартанцев в Аттику; двойственность этих опасений и составила почву для этого экскурса у Фукидида.