Труды по античной истории

4. У Удачи шаг возбужденный, движения необузданные, она полна надежды похвастаться. Опережая Доблесть, она все время недалеко от нее, но не думайте, будто она «поднимает себя на легких крыльях» или подходит, ступая осторожно и нерешительно, «почти не касаясь земного круга»[431], а затем удаляется так же незаметно. Нет, подобно тому как Афродита, о чем рассказывают спартанцы[432], переплывая Эврот, отбросила зеркала, украшения и пояс и взяла копье и щит, украсившись ими в благодарность к Ликургу, Удача, покинув персов и ассирийцев, легко упорхнула в Македонию, а затем быстро отвергла Александра, минуя целые царства, пронеслась через Египет и Сирию и несколько раз побывала у карфагенян. Затем, приблизившись к Палатину, она пересекла Тибр, надо полагать, отложила свои крылья[433], сняла сандалии и окончательно оставила землю, не заслуживающую никакого доверия и ненадежную. Так она появилась в Риме, чтобы здесь остаться навеки. Она пребывает тут и ныне, как будто ожидая приговора. Она совсем не кажется «непокорной», как говорится у Пиндара, и не поворачивает свое кормило[434], и больше напоминает «сестру Благозакония и Послушания и дочь Предусмотрительности», как излагает ее родословие Алкман[435]. В руках она держит многократно воспетый рог изобилия, но только переполнен он не спелыми плодами, а всем тем, что приносят земля и моря, реки, рудники и гавани. Щедро и во множестве изливает она все это. Знаменитые и славные мужи в немалом числе виднеются за нею. Нума Помпилий из земли сабинян и Приск из Тарквиний, которых, хотя они были чужими царями и иноземцами, она утвердила на престоле Ромула. Эмилий Павел, возвративший свое войско после войны с Персеем и македонцами невредимым[436] и добывший победу без потерь, тоже восхваляет Удачу. Восхваляет ее и престарелый Цецилий Метелл Македоник, которого хоронили четверо сыновей-консуляров: Квинт Балеарик, Луций Диадемат, Марк Метелл и Гай Капрарий, а кроме них два консуляра зятя и внуки по дочери, прославленные всем известными подвигами, как на войне, так и в государственных делах[437]. Эмилий Скавр из низкого положения и еще более низкого рода был взят Удачей, сделан «новым человеком»[438] и записан в Великом Собрании в качестве первого[439].

Корнелия Суллу, взяв и вырвав из объятий его любовницы Никополы[440] она как монарха и диктатора поставила выше Мария с его кимврскими триумфами и семикратным консульством. Всеми своими делами он прямо объявил себя сыном Удачи как Эдип у Софокла, воскликнувший:

Удачи сыном я себя считаю[441]

.

На языке римлян он назывался FELIX[442], а по-гречески писал свое имя следующим образом: Луций Корнелий Сулла Эпафродит[443]. Его трофеи у нас в Херонее и те, что воздвигнуты в память войн с Митридатом, надписаны именно так. Поэтому видно, что больше всего виновата в делах Афродиты не Ночь, как об этом говорится у Менандра, а Удача[444].