Труды по россиеведению. Выпуск 4

Напомню: в те годы, когда Тургенев создавал «Отцы и дети», в России шла великая реформа по эмансипации крестьян. Рабовладельцы все же решились. И в контексте великого освобождения роман Тургенева приобретает еще одно значение. Он пропитан воздухом этого свершения. Перефразирую: «Ныне отпущающи». А спустя век Россия услышит очередной в своей истории выстрел. Помните, Герцен о первом «Филозофическом письме» П.Я. Чаадаева: словно выстрел в ночи? Или мифический выстрел «Авроры» – холостыми-то холостыми, а русскую жизнь расстреляли и заменили на советскую. Но через сорок пять лет после «Авроры» в русскую историю вернулся нормальный русский мужик – Иван Денисович. 1962 год был, наверное, апогеем хрущевской оттепели. Многое было сделано и еще более крупное замысливалось. Обычно обращается внимание на политические и экономические реформы этого периода. А мы сделаем акцент на раскрепощении тогда еще основной массы русского населения – крестьянства.

Н.С. Хрущев, говорят, совершил много глупостей в сельском хозяйстве. Наверное, это так. Но есть то, что на весах истории перевесит это и другие его провалы. Он выпустил русского мужика из ГУЛАГа – как лагерного, так и колхозно-совхозного. За тридцать лет до того (1932) большевики ввели паспортную систему. Но ни великорусские, ни какие иные пахари паспортов не получили. И это означало восстановление крепостного права в нашей стране. К 1962 г. крестьяне еще не обрели паспортов, т.е. еще не сравнялись в гражданском состоянии с другими социальными группами. Паспорта им выдали уже при Леониде Ильиче, в 1974 г. И структурно второе освобождение русского крестьянства воспроизвело первое. Александр II освободил крестьян от крепостного права, оставив их в рамках общины. Хрущев сделал по сути то же самое: освободил и оставил в колхозах. Паспорта крестьяне получили в ходе уже столыпинской реформы, а колхозникам – на излете брежневско-косыгинского подъема.

И как «Отцы и дети» есть в известном смысле памятник кающимся дворянам, так и «Один день Ивана Денисовича» – памятник измученному русскому крестьянству середины ХХ в. Но здесь же кроется неизмеримое различие между двумя произведениями. Тургенев говорил голосом русского европеизированного барина в стране, которая хоть и не была совершенной, но и не находилась в ситуации полного краха. Об А.И. Солженицыне же можно сказать ахматовским языком: «…из-под каких развалин говорю». Но его голос был с самого начала столь мощным, что его не выдержали бетонные стены коммунистических бараков. Событие пятидесятилетней давности – «Иван Денисович» – означало, что у России вновь появился заступник. «И неподкупный голос мой был эхом русского народа».

…И, конечно, двести лет первой Отечественной войне. Она случилась через пятьдесят лет после освобождения дворян, а пятьдесят лет спустя освободят крестьян. Она – посредине. Отечественная – это единственный момент, когда послепетровская Россия опять обрела целостность. Именно поэтому она и стала основополагающим событием русского XIX века. Спектр ее воздействия был столь многообразен и глубок, что породил великую русскую культуру, великие русские реформы, великую русскую мировую державу. Иными словами, 1812 год дал России будущее, вернул прошлое, позволил гордиться настоящим. Без всего этого невозможно нормальное бытование народа в истории. Но об Отечественной войне и без нас сказано так много, что мы, пожалуй, ограничимся этим.

Правда, вспомним еще, что в 1812 г. родился А.И. Герцен К этому человеку сегодняшнее российское общество в целом безразлично. Оно почти забыло его. Жаль. Александр Иванович – одна из ключевых фигур нашей истории. Это первый русский, который с блеском вошел и занял одно из исключительных мест в европейской интеллектуальной элите своего времени. К его голосу прислушивался весь цивилизованный мир. Конечно, казацкие бивуаки в Париже были весьма убедительны, но речи Герцена в парижских и лондонских салонах еще более. Он создал важнейший институт русской социокультурной системы – эмиграцию.

Дефицит свободы в подавляющем историческом времени приводил Россию к ситуации, остроумно описанной Николаем Бухариным. Возражая своим собеседникам, утверждавшим, что во всем мире двух- или многопартийная система, а в СССР – однопартийная, он сказал: у нас тоже две партии, только одна сидит в Кремле, а другая – в тюрьме. Герцен открыл иную возможность: вторая партия сидит в эмиграции. И действует. И еще. Герцен – замечательный писатель. Его язык несравненен. Он – тончайший критик не только русского, но и современных ему европейских порядков. И, наконец, – один из главных творцов идеи крестьянского социализма, т.е. народничества. А это был (увы, сталинская коллективизация уничтожила эту возможность) один из магистральных путей русского развития. Напомню, на единственных в ХХ столетии (до начала 90-х) равных, всеобщих, тайных и прямых выборах безоговорочно победили народники – эсеры. Таковой была воля б'oльшей части русского народа.