Труп выгоревших воспоминаний

– Завтра, – Андрей щелкнул пальцами, подзывая к себе моего брата. Александр без лишних колебаний подошел к Андрею. – Завтра жди в гостях Александра. Он проинструктирует тебя касательно твоей обратной дороги домой. На этот раз так легко тебе отделаться не получится. И я не смогу тебя защитить, Яна.

Андрей и Александр развернулись в противоположную от меня сторону. Они шли неспешным шагом, позволяя мне наблюдать за их удаляющийся из поля зрения походкой. Я… Я могла бы спросить у Андрея, попытаться выведать ненавязчивыми вопросами об совершенных убийствах, но не сделала этого. Я призналась себе, что боюсь бывшего парня и его отца, своего надзирателя. Мои надежды остаются со мной. Возможно, Михаил проколется и выдаст себя своими действиями. Но что–то подсказывало мне, что чуда не случится. Михаил, когда я вернусь к нему, будет относиться ко мне с презрением, не станет прежнего доверия к моей персоне. Скорее всего, меня не станут оставлять одну на долгий промежуток времени.

Когда Андрей с Александром исчезли из моего поля зрения, я смогла испытать накопившиеся внутри меня чувства. Они словно выжидали своеобразного сигнала, и получив его, с радостью отразились на моем лице: страх, отвращение, неверие. Удивительно, как я смогла стоять с бесчувственным лицом и нашла в себе силы разговаривать с Андреем. Мое тело тихо затряслось от переизбытка эмоций. Я на гнущихся ногах подошла к ближайшим ступенькам и села. Подобрав под себя колени, уронила на них голову, не забыв охватить колени своими руками. Мне необходима передышка. По возвращению Людовика я обязана прийти в себя. Он не должен увидеть меня с такой стороны.

Сначала меня предал отец, продав в рабство незнакомому человеку. Теперь меня предал мой родной брат, которому я доверяла свою жизнь, считая его чуть ли не своим подражателем. Я, дура, пыталась ровняться на Александра и, не удивительно, что получила из – за своей крайней доверчивости и невнимательности своеобразный пинок в спину.

Неужели отец продал в рабство и своего сына? Вряд ли. Парни и молодые люди редко волновали Михаила. Он старался заполучить в свое владение как можно больше подростков девушек, не достигших своего полового созревания.

Я вошла в один из коттеджей и остановилась, невольно озираясь по сторонам. В моих глазах, полных слез, блуждала осторожность и неверие происходящего. Неделю назад мне исполнилось четырнадцать лет. Когда я открывала подарки на следующий день после проведения традиционного торжества, отец подсел ко мне на диван, расположившейся в гостиной нашей квартиры. Долгое время он сидел молча, наблюдая за шуршанием открывающихся мною пакетов. Я почувствовала напряженное состояние, повисшее в воздухе. Неохотно отложила последнюю оставшуюся коробку, посмотрела на своего отца.

– Дорогая, – отец погладил меня по непослушных волосам, – скоро тебе придется покинуть наш дом и пожить немного в другом месте.

– Но я не хочу никуда уезжать, папа. – Ответила я. – Могу ли я как и Александр остаться дома?

– Прости меня, милая. Увы, это невозможно. Тебе отведена неделя на сборы, а потом за тобой приедут и увезут в одно место, которое ты будешь считать домом на протяжений трех лет.

– Три года? Это слишком долго.

– Тебе там понравиться. Там проходят обучение такие же девушки и девочки как и ты. Ты с ними подружишься, заведешь друзей и не заметишь, как быстро пройдут наши годы разлуки.

На моих глазах появились первые слезы. Мне предстояла разлука с подругами и друзьями, с привычной школьной обстановкой и с родительским домом.