Трущобы Севен-Дайлз

– Их всех похоронил мой отец, – произнес он так тихо, что Питт едва расслышал его слова. – Я помню его лицо после этого. Я думал, что он никогда не придет в себя. Наверно, он и не пришел. Он до конца своих дней видел это во сне. Это было даже хуже, чем когда он умирал. – Исхак судорожно втянул в себя воздух и медленно выдохнул. – Моя сестра ухаживала за ним, делала все, чтобы облегчить его страдания, но не могла помешать призракам возвращаться к нему. – Лицо араба исказила гримаса боли, голос был полон душевных мук. – Он часами разговаривал с ней, рассказывал ей о них и не мог ничего с собой поделать. Его посещали видения, страшные видения… Он видел кровь, видел, как лопается, словно жареное мясо, плоть, видел обугленные лица, к которых было невозможно узнать человеческие. Я слышал, как он стенал… – Исхак умолк.

Питт повернулся к Авраму, но тот покачал головой. Оба молча ждали.

– Пожар, – пояснил наконец Исхак. – Говорят, их было тридцать четыре. И все погибли в огненной западне.

– Мои соболезнования, – тихо произнес Питт. Он знал, что это такое. Однажды ему довелось видеть пожар в Англии. Запах горелой плоти навсегда врезался в его память.

Исхак покачал головой.

– Мой отец мертв, а теперь и моя сестра.

– Я этого не знал! – удивился Аврам.

Исхак закусил губу и сглотнул комок.

– В Александрии… несчастный случай.

– Как жаль, – сказал Аврам и покачал головой. – Она была прекрасна. – Он произнес эти слова так, как будто имел в виду не только внешнюю красоту, но и нечто иное, невидимое глазу.

Исхак открыл было рот, чтобы что-то сказать, но так и не смог побороть овладевшую им скорбь. Питт и Аврам молчали. Снаружи между тем стало совсем темно. В открытое окно были видны звезды, похожие на россыпь алмазов на черном бархате неба. Воздух сделался прохладнее. Наконец Исхак поднял глаза. Похоже, самообладание вернулось к нему.

– Думаю, лейтенант Ловат тоже пострадал от пожара, – произнес он. – Потому что вскоре он заболел. Говорили, какая-то лихорадка. В лагере была вспышка этой болезни. Его отправили домой. С тех пор я его не видел.

– А его друзья? Они остались? – спросил Питт.

– Нет, – тихо ответил Исхак. – Все трое уехали, но по разным причинам. Не знаю, что с ними стало. Наверно, их перевели служить куда-то еще. Британская империя велика. Может, в Индию? Они могли доплыть до Суэца, а оттуда дальше, по новому каналу, не так ли? – Его слова прозвучали скорее как утверждение, а не как вопрос или хотя бы сомнение.

– Да, – пробормотал Питт, надеясь в душе, что он отыщет хотя бы одного из них в Лондоне и ему не нужно будет делать телеграфом запрос через официальные каналы. Исхак прав. Благодаря Суэцкому каналу – этому детищу умелых переговоров и инженерной мысли – Британии теперь был открыт весь мир. Учитывая значимость канала для экономики и поддержания порядка во всей империи, крайне маловероятно, что Британия когда-нибудь согласится предоставить Египту полную автономию. Хлопок был лишь малой частью этих соображений. Как могла Аеша Захари вообще надеяться на успех? Неужели она рассчитывала, что Британия так просто выпустит из рук столь бесценное приобретение?

Питт ощущал на своих плечах свинцовую тяжесть, как будто он пытался развязать некий тугой спутанный узел, но каждая нить, за которую он дергал, затягивала его лишь сильнее.

– Спасибо за гостеприимство – произнес он вслух и кивнул Исхаку. – Твое угощение и твой разговор обогатили меня. Теперь я ваш должник.

Похоже, араб был доволен. Было в выражении его лица и его позе нечто, что говорило об этом, хотя почти неуловимое и едва заметное в тусклом свете догорающих свечей. Задержавшись еще на несколько минут, гости вновь рассыпались в благодарностях и наконец ушли.

Они вновь зашагали по тропе вдоль рукава реки. Поверхность воды отливала бледным блеском, отражая свет далеких звезд. Было трудно понять, где они идут. Питт внезапно поймал себя на том, как страшно он устал. Все его тело болело, причем не только от сидения на твердой земле, но и от синяков, полученных на ковровом базаре. Голова гудела от удара полицейской дубинкой. В эти минуты больше всего на свете – даже больше, чем наконец разгадать загадку смерти Ловата и снять пятно подозрений с Райерсона и Аеши, – ему хотелось одного: лечь на что-нибудь мягкое и провалиться в глубокий сон.

Еще примерно с милю он шел за Аврамом, не столько видя перед собой его силуэт, сколько слыша стук шагов по сухой земле. Наконец они подошли к одинокой хижине, стоявшей довольно далеко от воды. Аврам остановился, и Питт едва не налетел на него. Здесь им предложили крышу над головой. Аврам заплатил за ночлег названную цену, взяв с Питта обещание, что тот отдаст ему свою долю, когда они вернутся в Александрию и Сан-Стефано. Деньги таяли с огромной скоростью. Питт опасался, что будет вынужден просить у Тренчарда взаймы. Средства на возврат долга придется взять в консульстве и в конечном итоге у Наррэуэя.

***