Трусливый ястреб

– Все потому, что месяц назад тут побывала Кавалерия, – пояснил Бриклин. – Эти парни платили любую цену, которую им называли, и даже не торговались. Они просто не понимают местный менталитет, – он подмигнул мне.

Король Неба взял пиво и завел разговор с Бриклином. Он сообщил ему, что дело пошло, и если лейтенант не возражает, то мы будем прилетать каждый день.

– Чувствуйте себя как дома, – ответил Бриклин. – И прилетайте на «Хьюи».

Мы направились к вертолету, как только загрузили на борт последний куб. Всего внутри было двадцать кубов – тысяча фунтов льда, – которые подтаивали в грузовом отсеке. Я завелся. Из-за перегруза я не мог перелететь через забор, поэтому мне пришлось развернуть машину и взлетать по траектории посадки.

Пока мы поднимались к высокогорью на пути к Дак То длиной в тридцать миль, Король Неба курил сигареты, болтал о делах и нервно поглядывал на груз, который таял от теплого ветра.

– Черт, если довезем хотя бы половину льда, считай, что повезло, – произнес он. – Может, закроем двери? – спросил он бортмеханика.

– Сэр, в таком случае мы не сможем сесть за пулеметы, – ответил тот.

– Точняк, – он повернулся ко мне. – В следующий раз обмотаем эти штуки брезентом.

Он снова посмотрел на груз.

– Черт побери, посмотри, как он тает! Каждая капля стоит гребаные десять центов!

– Почти прилетели.

– Слава богу. Не хотелось бы вернуться в роту с лужей стоимостью в пятьдесят баксов. Перстень убил бы меня на месте.

Он засмеялся.

Я приземлился на полосе, выбрав стоянку поближе к столовой. К нам подкатил грузовик, и экипаж начал выгружать лед, пока я глушил машину. Затем лед отвезли в одну из наших палаток, где он попал под сложную систему распределения, которая позволила доставить лед в нашу роту, соседним механикам и 101-й еще до темноты.

Ледовый бизнес дал мне возможность выменять материал, который я использовал для строительства бункера. Мы с Гэри сильно боялись попасть под минометный обстрел. «Старатели» считали, что мы слишком осторожничаем. Их лагерь ни разу не обстреливали. Мы привлекли на помощь Стоддарда. Он был неутомимым копателем. За один день мы соорудили окоп четыре на четыре, шесть футов глубиной, причем большую его часть выкопал Ступи. Пока Гэри и Ступи набивали мешки песком для стен бункера, я сгонял на джипе к механикам и ударил по рукам с местным капитаном. Он выдал мне три листа перфорированного стального покрытия за один куб льда. Я забрал стальные листы авансом и отвез их к бункеру. Поверх листов мы уложили три слоя мешков с песком. Вероятность того, что наше укрытие выдержит прямое попадание, была крайне мала, но она все равно существовала, и это нас успокаивало.

Между тем «Старатели» смеялись над нами. Но мы знали, что к чему.

Тем вечером мы с Гэри сидели в бункере и тихо разговаривали о возвращении на родину. Мы оба уже были дембелями, которым осталось служить меньше семидесяти дней.

– Говорят, что в последний месяц дембелей больше не отправляют на боевые задачи. – Гэри потягивал свой дежурный «Бадвайзер».

– Слышал такое. Идеально будет взять отпуск за десять дней до этого: возвращаешься, а воевать уже не надо. Развози рис-и-хлам в тылу Пхан Ранга.

– Провернешь такое?

– Да, конечно. Можем вместе взять отпуск. Я знаю отличные места на Тайбэе.

– А я слышал, что в Гонконге интересней.

– Да ну? Ладно, Гонконг тоже пойдет. Никогда там не был. Значит, в отпуск туда?

– Ага.

На протяжении первой недели мы развозили отряды ворчунов из 101-й по позициям в северном конце долины. Они перестреливались с противником, но без серьезных столкновений. Мы также заняли артиллерийскую позицию на предгорье, расположив его таким образом, чтобы контролировать полукруг, который прочесывала 101-я. Ранее разведка доложила, что в этой зоне находится минимум один батальон солдат Северного Вьетнама, и 101-я мечтала с ним сразиться.

После обеда каждый день у меня по графику было свободное время, поэтому я продолжал гонять за льдом. Через несколько дней мы с Королем Неба выработали схему, по которой тот, кто оставался с Бриклином, мог пить, а тот, кто ездил за льдом на грузовике, держал сухой закон, чтобы на обратную дорогу оставался хотя бы один трезвый пилот. Эти ежедневные полеты стали еще более приятными. Мне уже почти нравилось быть «Старателем». Они были чудаковатыми, но выполняли свою работу и делали ее с огоньком. За исключением шести потерь, которые мы понесли в самый первый день, все были живы-здоровы. И это меня радовало.

Казалось, что у «Старателей» все в порядке. Когда наступило боевое затишье, в роте воцарилось веселье. Но, как выяснилось на следующий день, мы успели сильно оторваться от внешнего мира.