Трусливый ястреб

Почти все были в лагере, когда к нам из Сайгона прилетел «Чинук». Перстень вышел к вертолету, чтобы подать руку четырем девушкам из Красного Креста, которые выбирались из заднего люка. Дикон присоединился к нему, и они повели девушек к нам. Я сидел на своей койке, наблюдая за процессией. Оглядевшись, я заметил, что все куда-то исчезли. Весь лагерь внезапно превратился в город-призрак. Гэри выглянул наружу, сообщил, что прибыли «пончиковые куколки», но остался в палатке. Перстень провел девушек вдоль всей ротной улицы, видимо, пытаясь познакомить их хоть с кем-нибудь, но всех и след простыл. Девушки явно нервничали, вглядываясь внутрь темных палаток, откуда на них изредка глядели молчаливые лица, скрытые тенью. Девушки дважды прошлись мимо. Перстень и Дикон сопроводили их обратно к «Чинуку». За это время экипаж «Чинука» успел выгрузить кучу картонных коробок на посадочную полосу. Мы наблюдали за Перстнем, который кивал, выслушивая чьи-то объяснения. Обеспокоенные девушки пожали Перстню руку, еще раз озадаченно посмотрели в сторону пустынного лагеря и уселись обратно в вертолет. Когда вертолет отлетел на безопасное расстояние, «Старатели» вылезли обратно, словно бы ничего не случилось.

– Почему они спрятались? – спросил я Гэри.

– А ты почему спрятался?

– Не знаю. Просто не смог выйти к ним. Мне кажется, мы сами не заметили, как съехали с катушек. Они же белые. Все только и говорят о том, что хотят белую женщину, но стоило белым женщинам появиться тут пять минут назад, как все попрятались.

– Гуманитарная помощь, – Дикон указал на коробки.

– Это еще что?

– Бесплатная хрень от Красного Креста.

Мы подошли к коробкам и расхватали подарки в виде мыла, расчесок, зубной пасты и пачек сигарет. У всех был виноватый вид. Девушки приехали с подарками, а мы их отвергли. Король Неба выскочил на посадочную полосу и сложил руки рупором.

– Вернитесь! – заорал он. – Вернитесь!

* * *

Я смотрел изнутри на провисший верх своей противомоскитной сетки. Реслер сидел при свете и писал письма. Лежа на спине, я думал о том, что мне следует переложить в другое место свою электробритву и прочий хлам, который я хранил на сетке. Она слишком сильно провисала.

Ступи зарылся под одеяла и спал. Горная местность радовала тем, что по ночам было прохладно. Гэри выключил фонарик, и некоторое время я слышал, как он ворочается на койке, подтыкая противомоскитную сетку под одеяла. Затем наступила тишина. Издалека доносились редкие звуки сражения. 101-я набирала обороты день за днем.

Мне не спалось. Я пялился в темноту и думал о том моменте, когда боевые вылеты закончатся. Мы с Гэри запросили отпуск, который должен был начаться через две недели. Если все пойдет по плану, после отпуска нам останется отслужить всего месяц. Залп артиллерии прозвучал вдали. Я напрягся. Вот уже почти год я невольно прислушивался к этим звукам, и мне моментально удавалось отличить подлетающий снаряд от вылетающего, даже когда я спал прямо возле артиллерийских или минометных позиций. Шум, который доносился из северной части долины, звучал как-то зловеще.

Электробритва заискрилась надо мной. Меня сковал ужас. Мина-растяжка? Искры переросли в белую вспышку. Яркость на уровне фейерверка в честь Четвертого июля внезапно переросла в ослепительное белое пламя. Я перекатился с койки на пол и вскочил. От яркого света по стенам палатки заплясали тени. Внутри стало ярче, чем днем.

– Гэри! Огонь! – заорал я, уткнувшись спиной в растяжку палатки на улице.

Ослепительное пламя мерцало зеленым оттенком сквозь брезент палатки. Когда Гэри спросил, в чем дело, свет погас. Я дрожал в одних трусах, весь в поту. Гэри подошел ко мне.

– Что случилось? – тихо спросил он.

– Ты не видел огонь?

– Какой огонь?

– В палатке. Моя бритва загорелась. Ты не видел?

– Я ничего не видел.

– Пойдем, я покажу тебе.

Я с опаской шагнул в палатку. Стоддард даже не проснулся. Я взял фонарик Гэри и направил его на москитную сетку. Моя бритва лежала целая и невредимая. Я осторожно ее потрогал, затем взял в руку. Она была холодной.

– Как такое возможно? Она горела, как вспышка магния. Я видел!

– Боб, ничего не сгорело.

– Да у меня до сих пор мушки в глазах пляшут.

– У всех свои мушки перед глазами.

– Нет, они все объясняют. Бритва загорелась.

Я замолчал, как только понял, что говорю. Это было самое отчетливое видение в моей жизни, но сейчас я стоял с Гэри в палатке и держал бритву в руках. Она не горела, не мерцала и не ослепляла меня; по крайней мере, никто другой этого не видел.

Я подошел к да Винчи, который стоял возле бункера. Я в точности пересказал ему свое видение, со всеми подробностями. Он кивал, пока я говорил.

– Держи.

Он протянул мне небольшую таблетку.

– Что это?

– Поможет заснуть. Завтра вечером дам тебе еще. Попробуй успокоиться.

– Я спокоен. Или был спокоен.

– Попробуй.