Трусливый ястреб

– Да легко. Почему бы и нет.

– Вот и я думаю, партнер.

Мы не могли посадить «Хьюи» в центре Контума, чтобы забрать лед. Король Неба организовал грузовик из соседнего лагеря спецназа. Уговор был таков, что мы могли пользоваться их грузовиком с водителем, а они – нашим «Хьюи» с пилотом.

В первый же день ледового бизнеса Король Неба поехал на грузовике в город, а я повез спецназовского командира, лейтенанта по имени Бриклин, на патрулирование джунглей. Мы прошли на малой высоте над кустами и джунглями за двадцать минут. Такая же прогулка на своих двоих занимала у него и его китайских наемников целый день. Естественно, он практически ничего не видел из быстро летящего вертолета – по крайней мере, ничего из того, что мог бы увидеть при пешем обходе, – но зато мог честно доложить начальству о полном прохождении маршрута. Он и его подчиненные были просто счастливы.

Всего пятнадцать или двадцать человек в этом лагере были американцами. Остальные – китайские наемники из Сайгона. Когда мы вернулись в лагерь, Бриклин показал мне планировку территории и объяснил, что на одной половине живут китайцы, а на другой американцы.

Бриклин был высоким, сухощавым уроженцем Монтаны. Как и большинство спецназовцев, он придерживался взглядов старой школы на правильное ведение этой войны. Чарли для него были чем-то вроде сборища злостных беззаконников, у которых не было ни малейшего шанса на захват власти. По мнению Бриклина, господство американцев в районе Контума рано или поздно должно было заставить местных жителей довериться и перенять американский стиль жизни, учитывая, что американцы давали образование их детям, предоставляли медицинские услуги и другие материальные блага, к которым уже привыкла даже самая дремучая деревенщина.

Бриклин начал было перечислять преимущества «терпеливого» метода перетягивания вьетнамцев на американскую сторону по сравнению с так называемой войной на изнурение противника, как вдруг увидел нашивку Кавалерии с лошадиной головой на моем правом плече.

– Проблема ребят из Кавалерии в том, что они перекрошили кучу людей, которые просто попались им на пути, – начал Бриклин. – Вьетконговские парни раздували трагедию после каждого убитого крестьянина или буйвола. «Видишь, как сильно американцы тебя любят? – спрашивали они. – Это они убили вчера старую миссис Коа, а ей было семьдесят пять, она за всю жизнь мухи не обидела». Ясное дело, чарли сами успели побывать в этой же деревне и казнить всех командиров, но разве кто верит политикам? Капитальные набеги, которые совершает Кавалерия и другие подразделения, разрушают все, что есть у этих людей. Да, они задают жару отрядам Северного Вьетнама и Вьетконга, но они не понимают, что идут по головам людей, которым мы пытаемся помочь. А все эти переселения для местных деревенских жителей равноценны смерти. Эти люди рождаются, вырастают и умирают в одних и тех же деревнях, деревнях своих предков. Родная деревня значит для них все на свете. И что же мы творим? Проводим через эти деревни свои войска, сжигаем их дотла, чтобы выгнать вьетконговцев, перевозим крестьян бог знает куда, в одночасье превращая их в беженцев, иждивенцев и беззаветных-ненавистников-американцев. Вьетконговцы побеждают, потому что мы проигрываем.

Бриклин успел высказать все это еще до того, как открыл банку пива в небольшом здании с жестяными стенами, который спецназовцы называли своим домом офицеров.

– Им надо показать пример. Показать вьетконговцам, что такое американский стиль жизни, и они поменяют свои взгляды. Эти ребята последуют за нами.

Мы с Бриклином сидели за раскладным столиком в небольшом баре. Я пил кофе, он пил пиво. Мне предстояло лететь.

В их лагере царила полная беззаботность. Даже игровой автомат не оставлял шансов на поражение. Крышка автомата была снята, все шестеренки, колесики и коробка с мелочью находились на виду. Проигранные деньги можно было достать из задней части автомата. Философия Бриклина заставила меня пуститься в рассуждения о политике.

– Как ты считаешь, мы вообще должны здесь находиться? – спросил я.

– Слушай, это уже совершенно другой вопрос. Мы здесь, это факт.

– На мой взгляд, это главный вопрос.

– Может, ты и прав, но остановить процесс сложнее, чем его запустить. Я думаю, нам придется торчать здесь еще очень долго.

– Как думаешь, мы победим?

– Если продолжим разносить деревни и убивать людей, которых мы пытаемся спасти, то нет.

– Многие говорят, что если бы мы позволили вьетнамцам провести выборы, то они проголосовали бы за Хо Ши Мина, и войны бы не случилось.

Бриклин кивнул.

– Ага, я тоже про это читал. Может, и так. Но, как я уже говорил, мы здесь, и это факт.

– Почему бы просто не вывести войска?

– Линдон Джонсон похож на того, кто готов сложить оружие?

– Нет.

– Вот именно.

Бриклин улыбнулся.

Грузовик со льдом вкатился в ворота и остановился возле бара. Король Неба выпрыгнул, распахнув сетчатую дверь.

– Ну и цены тут, я тебе скажу, – он уселся возле меня. – Засранцы просят два пятьдесят за пятидесятифунтовый куб. Такой же куб стоит семьдесят пять центов в Пхан Ранге.