Трусливый ястреб

Когда мы приземлились возле палаточного госпиталя в 101-й, оператор выпрыгнул на землю и начал снимать, как его босса выгружают из вертолета. Он снял нас с Гэри в кабине, затем убрал камеру и отсалютовал нам.

Я кивнул, добавил оборотов и подпрыгнул вверх с площадки. Пока я летел обратно, чтобы забрать пустые термоконтейнеры, которые мы забыли у ворчунов, я вспоминал, как оператор мне отсалютовал, и чувствовал себя почти что героем. Когда мы заглушили машину тем вечером, Король Неба указал мне на зазубрины и вмятины на лопастях и отчитал меня.

– Глянь сюда. Ты угробил лопасти.

– Неа. Что им будет. Немного помялись. Никаких дырок. Подумай о хорошем. Парень выжил.

– Да, но ты только глянь на эти вмятины.

На второй неделе июля операцию «Хоторн» начали сворачивать. Патрули и разведроты практически не встречали сопротивления в зоне боевых действий. Армия Северного Вьетнама ускользнула от нас.

– Если они сбежали, а мы убили две тысячи их солдат, то мы выиграли, – размышлял Гэри.

– Что мы выиграли? У нас не осталось здесь территорий, мы не берем под контроль деревни и потратили кучу ресурсов, чтобы их остановить, – возразил я.

– Мы выиграли сражение. Они потеряли больше солдат, чем мы. Не усложняй.

– А тебя не волнует, что война с Северным Вьетнамом отнимает столько ресурсов и солдат? Если бы мы находились в равных условиях, мы бы проиграли.

– Да, но мы не в равных условиях, и они проигрывают. А самое главное, мне осталось служить всего месяц, поэтому мне вообще похер.

– Если только тебя не станут посылать на боевые вылеты в этот последний месяц.

– Если так, я обосрусь по полной.

Первый отряд просто и без церемоний убрался обратно в Ан Кхе, в то время как 101-я решила завершить операцию парадом. Помимо новостных корреспондентов, зрителей на параде не предвиделось, если не считать самих участников парада зрителями, а их как раз таки нужно было считать таковыми.

Сотни измотанных солдат собрались на артиллерийских позициях и отправились в марш длиной в пять миль до взлетной полосы. Они маршировали строевым шагом по пыльной дороге. Мошкара жужжала в спертом воздухе. Никаких девственниц, кидающихся цветами. Никаких плачущих престарелых дам. Никаких суровых мужиков, пускающих скупую слезу. Солдаты маршировали под звуки своих глухих шагов.

– Представляю, как они бесятся, – произнес Гэри, прислонившись к своему дверному окну и разглядывая колонну. – Особенно когда смотрят наверх и видят пустые вертолеты над собой.

Мы летали взад-вперед над колонной в четыре строя клином на высоте пятьсот футов на протяжении всего марша. По задумке, мы должны были добавить торжественности, или подчеркнуть историческую значимость этого события. Но, как выразился один ворчун: «Мы так и не поняли, почему вы, засранцы такие, не спустились и не подбросили нас».

Когда голова колонны наконец-то дошла до посадочной полосы 101-й, грянул оркестр, «Хьюи» со свистом рассекли небо и генерал просиял.

Когда все отряды пехоты вернулись в лагерь, начался пересчет солдат. Около двадцати человек пропали без вести. По умолчанию эти солдаты считались погибшими. Через несколько дней должна была стартовать операция по поиску их тел.

На следующий день, пока пропавшие медленно истлевали, 101-я закатила вечеринку для выживших. Их лагерь находился в пешей доступности, но наше авиаторское самолюбие потребовало, чтобы мы отправились туда по воздуху. Повидав столько смертей и ранений, выжившие чествовали жизнь. Мы веселились как в последний раз, пытаясь доказать самим себе, что еще живы.

На протяжении нескольких следующих дней дела тянулись так медленно, что мы с Гэри решили проверить один слушок. Не считая ежедневных полетов за льдом и редких развозок задниц-и-хлама, воздушные задачи по оказанию поддержки 101-й прекратились, пока командование подчищало хвосты.

Слушок гласил, что наша старая рота Первого отряда, «Пасторы», разбила лагерь в Чео Рео, в сотне миль к югу от нас. Поэтому мы подошли к Перстню и спросили:

– Майор, а можно мы возьмем «Хьюи» и слетаем в гости к старым друзьям?

Когда я произнес этот вопрос, я понял, насколько по-идиотски он звучит. В Кавалерии мне бы никогда в голову не пришло попросить у Фэрриса или Шейкера вертолет. Вертолеты никогда, никогда не использовались в личных целях, возможно, лишь кроме тех случаев, когда ты забивал грузовой отсек под завязку слоновой костью и превосходил по званию всех остальных.

– В гости к друзьям? – Перстень стоял в шортах перед своей палаткой, собираясь посетить душ, который мы успели построить. – Что за друзья у вас во Вьетнаме?

– Наша старая рота стоит лагерем возле Чео Рео, – объяснил Гэри.

– Ах, такие друзья, – в голосе Перстня послышалось облегчение. – Конечно. Дерзайте. Но, – он тепло улыбнулся, – чтобы вернулись до темноты.

Вот так просто. Мне даже не надо было ехать за льдом. Король Неба согласился меня подменить. У нас в распоряжении оказался вертолет стоимостью полмиллиона долларов, два галлона топлива и полный экипаж, и все, что нам нужно было – это слетать на юг к старым друзьям. Как будто тачку у отца выпросили.